Мир кочевников

ЧАСТЬ III
Ранние империи
Глава 6. Древний Евразийский мир
6.4. Мир кочевников

Все европейские цивилизации должны были решать общую проблему — отношения с кочевыми народами сложного мира Центральной Азии, которые образовывали громадную дугу вокруг области оседлых сообществ из Юго-Западной Азии от Индии до Китая. В начале XIX века считалось, что кочевой образ жизни был измененной стадией перехода от охоты и собирательства к обработке земли. Теперь признают, что на самом деле это очень успешная адаптация к особым условиям окружающей среды, зависящая от существования оседлых сообществ.

Ключом к кочевому образу жизни стало одомашнивание лошади. Это произошло около 3200 года до н.э. — вероятно, где-то на равнинах южной Украины. Наличие лошадей дало людям возможность эксплуатировать огромные, но резко сезонные ресурсы огромных травяных пространств, которые тянулись от Украины через Евразию до озера Байкал, а также до Монголии и далекого северо-востока Манчжурии вдоль реки Амур. Стада кочевников обычно были смешанными — наиболее важную роль играли овцы, коровы разводились в наиболее влажных районах, верблюды (двугорбые бактрианы) более подходили к сухим районам. Яков удалось отлично адаптировать для высокогорий, немного менее приспособленным был дзо (помесь яка с коровой).

Кочевники, которые жили в сборных домах (юртах), перегоняли своих животных из района в район в зависимости от сезона. Они не заготавливали корм для скота, поэтому наличие зимних пастбищ было вопросом жизни, хотя на плохой траве животные обычно теряли много веса. Каждая группа кочевников имела свою четкую область, по которой она передвигалась в течение года, но часто случались конфликты из-за лучших пастбищ. Время от времени одна группа принимала решение передвинуться в новый район, и это могло заставить другую группу в свою очередь передвигаться, в конце концов выталкивая некоторые группы в места, где находились оседлые крестьяне.

Кочевники производили мало изделий, пригодных для оседлого населения — основным предметом их торговли были лошади. Китай часто имел для такой торговли особого специалиста и даже службу по торговле лошадьми (Ча-ма ссу) для контактов с кочевниками и закупки большого количества лошадей, которые были нужны китайской армии. С другой стороны, кочевникам от оседлых сообществ требовалось многое из того, что они не производили сами: металлические инструменты, пища и предметы роскоши, такие как одежда и шелк.

Проблемой оставалось, как осуществлять торговлю с оседлым населением в столь несбалансированном виде. Фундаментальное преимущество, которое имели кочевники, заключалось в их военном превосходстве над оседлыми цивилизациями. На протяжении тысяч лет кочевые лучники на лошадях оставались эффективнее, чем пехота оседлых народов. Кавалерия цивилизованных государств, хотя и более эффективная, чем пехота, была чересчур малочисленной и не имела возможности победить кочевников. Когда кочевники попадали под удар, они просто исчезали в степи и рассыпались на мелкие отряды, которые трудно было преследовать.

Лучшее, что могли сделать оседлые государства, — это возводить стены и оборонительные линии, чтобы под их прикрытием сдерживать кочевников, проводить рейды против них и вести дипломатические переговоры, чтобы ослабить кочевые племена, внося раскол между их внутренними группировками. Такая ситуация сохранялась вплоть до XVI века н.э. Только тогда, когда население оседлых районов выросло, сельскохозяйственные границы отодвинулись дальше вглубь степей и появилось огнестрельное оружие, оседлые сообщества медленно смогли одержать верх.

Все оседлые сообщества называли кочевников «варварами» — но часто у них не было другого выхода, кроме сотрудничества с ними. Кочевники тоже быстро поняли, что дикие атаки, захват городов и ограбление освоенных районов могут быть продуктивными только короткое время. Традиционная картина «волн варварских нашествий», накатывающихся на цивилизованные районы, как это происходило в эпоху падения Римской империи, на деле была скорее исключением, чем правилом. Более того, кочевники обнаружили, что не могут управлять оседлыми обществами после их завоевания, не принимая сами стационарного образа жизни и не адаптируясь к культуре «цивилизации». Это происходило не только на западе Европы после падения Римской империи, но и во множестве случаев в Китае, включая сюда эволюцию маньчжуров — последней имперской династии, которая правила с 1640-х годов до 1911 года.

Обычным образцом взаимоотношений между кочевниками и оседлыми обществами был некий симбиоз. Между ними не существовало четких географических границ — вместо этого имелась зона, где люди часто переходили от одного образа жизни к другому и где время от времени кочевники доминировали над оседлым населением, а иногда наоборот. Угроза силы и общая неспособность оседлых обществ справляться с ситуацией были обычно достаточным условием, чтобы вынудить их торговать. Китайцы всегда называли эту торговлю «данью варваров» — стремясь всячески подчеркнуть свой более высокий статус. На практике скрупулезный анализ этой торговли показывает, что она была весьма асимметрична, и ее баланс, безусловно, клонился в сторону кочевников — китайцы покупали мир вдоль границ у вооруженных групп, которых они не могли победить.

Время от времени в кочевом мире степей начинали доминировать различные личности. Как и во многих оседлых империях, первичная стадия объединения осуществлялась харизматическим лидером в соответствии с его личными способностями и удачливостью при удержании вместе различных племенных групп. Это были своеобразные конфедерации, которые возникали и функционировали различными путями. В центре каждой находился лидер, его ближайшая семья и двор. Внутри группы существовала высокий уровень обмена мнениями, и наследование власти зависело не только от принципа родства, но и от выбора человека, способного стать самым эффективным лидером. Внутри правящей семьи ряд лидеров пытался контролировать различные племена конфедерации. На более низком уровне возникла некая племенная организация.

Лидер конфедерации часто зависел от торговли с оседлыми регионами — из-за товаров, которые он мог потом распределять среди своих приверженцев, чтобы поддерживать свой статус и закреплять их лояльность. Из-за взаимной зависимости оседлых и кочевых государств они часто поднимались и рушились вместе. Империя Хань в Китае со II века до н.э. получила свою точную копию в степной конфедерации сюнну, пока династиям Суй и Тан (конец VI века н.э.) не пришлось столкнуться с государствами тюрков. Эти империи кочевников имели мало стимулов разрушать китайское государство, от которого они зависели — некоторые группы, такие как уйгуры, иногда даже сами предпринимали усилия с целью восстановить порядок в Китае и поддержать существующую власть правительство. За исключением нашествия монголов, завоевание этими кочевыми группами частей Китая происходило, только когда китайское государство уже находилось в упадке.

Китайцы всегда хотели верить, что преемственность всегда шла в одну сторону — «варвары» принимали образ жизни и культуру китайцев. На практике почти столько же культурных заимствований шло и в другом направлении, особенно в пограничных областях, таких как Манчжурия, где рубеж между двумя мирами постоянно двигался.

<-- Образец ранней евразийской истории
Контакты -->

Образец ранней евразийской истории

ЧАСТЬ III
Ранние империи
Глава 6. Древний Евразийский мир
6.3. Образец ранней евразийской истории

В истории взлетов и падений ранних земледельческих империй существует ряд замечательных закономерностей и фундаментальных особенностей, которые одинаково проявлялись в одних и тех же областях человеческой деятельности в самых различных обществах. Ни одна политическая структура не смогла контролировать всю Евразию — существующие расстояния оказались слишком велики для создания чего-нибудь большего, нежели региональные империи. На огромных просторах Евразии выделяются три ключевые области — Юго-Западная Азия, Индия и Китай, каждая из которых имела четкие традиции и лишь постепенно входила в контакт. Внутри каждой из трех находилось ядро, где возникала первоначальная цивилизация — Месопотамия и Египет на юго-западе Азии, долина реки Ганг в Индии (цивилизация долины рекиИнд почти не оставила следов в более поздней истории Индии) и бассейн рек Янцзы и Хуанхэ в Китае.

Эти центральные области создавали связи с периферийными районами, которые часто обладали важными ресурсами. Медленное развитие торговли порождало важные политические сдвиги на периферии — местные правители ставили эту торговлю под контроль, одновременно набираясь сил и престижа благодаря общению с более развитым государством. Все эти факторы ускоряли перемены, так что в периферийных областях возникали государства. Так «цивилизация» постепенно распространялась в новые районы.

Этот процесс наглядно демонстрирует включение Греции, а затем Италии, в юго-западный азиатский мир примерно в период после 1500 года до н.э. — примечательно схожий по своему характеру с процессом, происходившим в Восточной Европе и в России около 1000 года н.э. Подобным же образом постепенно расширялась область «цивилизации» и в Китае, особенно на юг от равнин двух рек, в регионы, где могло применяться высокопродуктивное выращивание риса на заливных полях. Поэтому центр китайского государства со временем постоянно сдвигался. Перепись, проведенная во 2 году н.э., показала, что почти две трети китайского населения жило на севере Китая, а к 1200 году н.э. там уже обитало менее пятой его части. К 1550 году н.э. более двух третей населения жило на юге.

В Индии существовало четкое различие между тремя районами — государства и культуры, которые появились на севере вокруг ключевого торгового маршрута равнины Ганга, государства на плато Декан и, наконец, государства дальнего юга, которые всегда стремились иметь сильные связи с внешними торговыми маршрутами, соединяющими Персидский залив с Юго-Восточной Азией.

Ни одна империя никогда не контролировала всю современную территорию Индии, и этот факт привел к ошибочному убеждению европейских историков, что индийская история является «неудачной». Однако Индия занимает такую же огромную область, как современная Европа. Многие из ее государств были гораздо крупнее, чем любое европейское государство, а некоторые империи — Маурья, Гупта или Могольская — правили почти всем субконтинентом.

Далее к северу государства Центральной Азии развивались на орошаемых землях вокруг далеко отстоящих друг от друга соседних оазисов. Здесь возник ряд важных центров — Бактрия и Согдиана на реках Оке и Яксарт соответственно, Фергана дальше на восток, Хорезм в дельте Окса у Аральского моря, а также оазисы в бассейне Тарима — такие, как Кашгар. Эти оазисы были связаны с Ираном и с долиной Инда на западе и с Китаем на востоке. Они неизбежно стали центрами для развития торговых путей между обществами Юго-Западной Азии и Китая.

Третий культурно-цивилизационный центр Евразии, Юго-Западная Азия, базировался на трех стратегических торговых маршрутах, за которые империи боролись более трех тысячелетий и где происходило поэтапное развитие основных городов. Первым маршрутом являлся коридор Нила и Красного моря, который связывал Средиземноморье с торговой системой Индийского океана. В Египте было три последовательных столицы: Мемфис, Александрия и Каир, они контролировали этот маршрут и становились центрами империй. Второй маршрут был сухопутным, он вел от Средиземноморского побережья Сирии к северной Месопотамии, а оттуда — к двум ключевым направлениям: по Персидскому заливу в Индийский океан и по суше в Центральную Азию. Здесь центрами государств стали Вавилон, Селевкия и Багдад, контролировавшие этот маршрут. Третий путь тянулся от Афин через Дарданеллы в Черное море и далее по суше в Центральную Азию. Самым древним городом на этом маршруте была Троя, но впоследствии над проходом стал доминировать греческий Византий, ставший Константинополем в поздней Римской империи, а затем столицей турок. Из этих трех маршрутов второй, как правило, был наиболее важным — не только из-за относительной легкости коммуникаций по нему, но и из-за того, что он выводил как к морскому пути по Заливу, так и к сухопутным караванным тропам в Центральную Азию.

К началу XVI века стабильный контроль над всеми тремя путями захватила одна империя — Оттоманская. Однако первые империи появились в центрах первых двух маршрутов — Месопотамии и долины Нила, и вплоть до краткого периода ассирийского владычества в VII веке до н.э. ни одно государство не могло стабильно контролировать оба пути. Затем возник решающий фактор в европейской истории — появление империй в Иране. Они не только установили связь между цивилизациями Юго-Западной Азии и Индии, но и сильно изменили баланс внутри предыдущего цивилизационного пространства. После того как первая иранская империя Ахеменидов в 539 году до н.э. завоевала Вавилон, не осталось больше государств, расположенных в Месопотамии, и этот район на тысячу лет превратился в приграничный между Иранской империей и империями, лежащими западнее.

Ахеменидская империя стала первой на юго-западе Азии, которая одновременно контролировала и первый, и второй ключевые районы Египта и Месопотамии, а также осуществляла частичный контроль над третьим маршрутом через Черное море. Она рухнула около 330 года до н.э. — менее чем за десять лет до того, как Александр Македонский захватил контроль над всеми тремя путями и продвинулся на восток до самой долины Инда. После смерти Александра в 323 году до н.э. его империя быстро распалась, из нее образовалось три наследных государства, каждое контролировало одну из ключевых областей. За два века Римская империя вытеснила их, но хотя она и доминировала на средиземноморском, египетском и черноморском маршрутах, область Сирии и Месопотамии более 600 лет контролировалась двумя более удаленными Иранскими империями — Парфянской и Сасанидской. Взлет ислама в VII веке н.э. заставил позднюю Римскую империю ограничиться контролем лишь над черноморским маршрутом.

Хотя географически образование Сахары в современной форме между 3000 и 2000 годами до н.э. создало мир в большей части Африки полуизолированный мир, побережье Северной Африки было частью Средиземноморского мира. Египет вел экспансию на север, восток и запад, и лишь частично на юг. Его влияние распространилось по Нилу до Нубии, но египетская культура не пропитала Африканский континент так, как цивилизация равнины Ганга повлияла на Индию. Проблема изучения африканской истории состоит в том, что к югу от Сахары народы в основном оставались неграмотными (хотя с очень сильными устными традициями), и поэтому не сохранилось никаких письменных записей, кроме свидетельств тех людей, которые вступали в контакты с африканцами.

Юг африканской Сахары имел чрезвычайно ограниченные внешние связи. Они ограничивались в основном торговцами из районов Красного моря и Залива, прибывавшими с восточного берега Африки, а после 700 года н.э. — арабскими купцами. На западе с давних времен существовали караванные пути через Сахару, но масштабное передвижение по ним не осуществлялось примерно до 800 года н.э. Поэтому засахарская Африка оставалась в основном изолированной от Евразии, а ее колонизация оставалась внутренним процессом, проходившим в трудной климатической обстановке. Тем не менее она тоже шла, так как местное население медленно увеличивалось и обработка земли распространялась на новые районы.

В этом процессе сельские жители сталкивались с рядом жестких препятствий, особенно в виде болезней и плохих коммуникаций. Муха цеце и сонная болезнь, которую она вызывала, приводили к тому, что ни коровы, ни вьючные животные не могли выжить на огромных пространствах континента южнее пустыни Сахара и в районах саванны. Колесный транспорт здесь был реально невозможен, поэтому перевозка грузов, как и в Америке, осуществлялась на спинах носильщиков или на каноэ вдоль рек, хотя многие из них позднее стали судоходными лишь на коротких участках. Это означало, что излишки сельскохозяйственной деятельности было трудно перемещать. Таким образом, к югу от Сахары большие государства не развивались.

<-- Евразийские государства и империи

Евразийские государства и империи

ЧАСТЬ III
Ранние империи
Глава 6. Древний Евразийский мир
6.2. Евразийские государства и империи

Имея такие социальные, экономические и коммуникационные оковы, ранние государства и империи в Евразии были завязаны на очень хрупкую структуру. Все они имели очень ограниченные ресурсы, и даже те оставались нестабильными. Существовала очень слабая экономическая и социальная инфраструктура, на которую они могли опереться. Почти все ранние государства и империи были монархическими, только в нескольких районах, и обычно на относительно короткое время, некоторые города сохраняли независимость под властью местной олигархии.

Монарх часто являлся важной персоной в религиозных, символических и ритуальных функциях, но обычно существовало разделение власти между ним и религиозными авторитетами, хотя точная граница этого разделения часто вызывала много споров. Религия всегда оставалась жизненно важной для правителя, а не просто являлась неким набором общепринятых функций. Церковь была одной из немногих организаций, которые существовали не просто на местном, деревенском уровне — в особенности с подъемом мессианских религий, таких как христианство и ислам. Часто, как в средневековой Европе, сословие клириков оказывалось единственным образованным элементом общества, и поэтому оно становились жизненно важными для существования даже примитивной государственной структуры.

Для большинства правителей существовало резкое разделение их действенной власти. Внутри двора личная власть монарха часто была неограниченной — его прихоти исполнялись немедленно, а соперников или бывших фаворитов можно было по первому требованию казнить или отослать на смерть. Политика, если таковая существовала, оставалась в основном предметом спора между разными представителями элиты и их семей за власть, богатство и влияние при дворе правителя или внутри самой элиты, как в республиканском Риме. В подобных случаях власть неизбежно рассматривалась как личностная и персональная.

Но вне двора неличная власть правителей в обществе была сильно ограничена. Они не имели другой возможности, как только разделить власть с местными элитами и как-то надеяться контролировать их. Эти элиты имели обычно сильное влияние благодаря своим земельным владениям, то есть обладали властью и опорой на местах. Часто правителю оставались лишь весьма грубые методы контроля за такой элитой — как, например, удерживание при дворе заложников из ее семейств. Одним из самых известных примеров режима такого типа была Япония эпохи сегуната Токугава между началом XVII века и 1868 годами, когда вся местная аристократия должна была проводить часть года в столице Эдо и содержать два дома — один в Эдо, а другой в родных местах.

Функции этих ранних государств и империй были необычайно ограничены. Они имели очень мало чиновников, чтобы выполнять государственные задачи, сплошь и рядом существовало мало различия между действиями в интересах дома правителя и в интересах государства. Главной целью государства был сбор налогов и содержание армии для внешних и внутренних нужд. Только в некоторых случаях (в основном в Китае) государство смогло зарегистрировать свое население и землю, чтобы повысить возможность собирать налоги; большинство остальных государств не имело возможности для этого и придерживалось очень простых систем сбора налогов.

Так как земля была почти единственной формой богатства, налоги должны были начисляться на нее, а их уровень обычно фиксировались местом и единицей количества земли, так как лишь это имело практическое значение. Для крестьян единственным периодом, когда они входили в контакт с «государством», было время сбора налогов. Этот сбор опирался на силу и был для крестьян не сбором налогов в современном понимании, а скорее насильственной реквизицией пищи, от которой они зависели.

Обычно уровень налогов менялся редко, поскольку отсутствовало понимание, как и отчего это делается. Проблема заключалась в том, что, если количество населения уменьшалась, налоговое бремя на каждого земледельца увеличивалось, что повышало вероятность мятежа — с которым правительство могло и не справиться. Напротив, если население росло и регион становился богаче, тогда правительство теряло на существовавшем до того годовом доходе.

Со временем налоги обычно начинали все больше расходиться с реальными доходами общества. Часто наиболее удобным для государства вариантом было использование откупщиков для сбора ежегодной доли дохода от имени государства. Это было следствием отсутствия государственной бюрократии — но по крайней мере обеспечивало государству надежный доход. Неприятным моментом был тот объем денег, которое откупщики перекладывали в свои собственные карманы — во Франции XVIII века государство таким образом теряло около четверти всего годового сбора налогов.

Почти ни одно государство было способно обеспечить своему населению лишь самую минимальную внутреннюю безопасность. Полицейских сил не существовало, и большие просторы территорий, особенно горные, болотистые и удаленные от столицы, едва ли вообще как-то контролировались. Они были царством бандитов и грабителей, которые нападали на путешественников и грабили деревни. Если нарушителей закона ловили, наказания были жестокими — но «политический курс» находился в основном в руках местных силовых группировок и немногих землевладельцев. Правители могли время от времени издавать эдикты по различным экономическим, социальным и религиозным аспектам, но эти законы оказывались трудновыполнимыми, и им редко следовали.

Некоторые государства проводили строительные работы — сооружение дорог, каналов, замков и дворцов, но они могли осуществляться только путем мобилизации местного населения или использования труда рабов и военнопленных. Некоторые государства пытались организовывать переселение больших масс населения по соображениям безопасности — Ассирийская империя, находясь на пике своей мощи, применяла такую тактику в широких масштабах, переместив за триста лет около четырех с половиной миллионов людей.

Первичной задачей ранних государств и империй оставалась война, и карьера большинства правителей зависела от их успехов в ее ведении. Часто самым легким, а во многие времена и единственным путем увеличения государственных доходов было нападение на соседнее государство и ограбление его территории или захват сельскохозяйственных земель с привязанными к ней крестьянами, чтобы забрать излишки их продукции. Это повышало престиж правителя и давало возможность награждать элиту, тем самыми сохраняя ее лояльность правителю. Большая часть доходов государства шла на содержание армии. Эта первичная, а часто и единственная задача сохранялась тысячелетиями — в Англии между 1130 и 1815 годами более трех четвертей дохода государства тратилось на армию и флот.

Благодаря этим общим нуждам история ранних государств и империй следует очень схожими путями, которые в последующих главах мы увидим повторяющимися раз за разом. На ранней стадии государства часто могли быстро расшириться под предводительством одного динамичного правителя. При обычной слабости большинства государств не составляло труда быстро завоевать большие пространства, а при малом размере большинства армий результат одной битвы часто становился решающим. Однако подобная экспансия, как правило, очень быстро сталкивалась с неразрешимыми проблемами. Естественные границы, такие как реки и горы, часто трудно было преодолеть, а стоимость ведения войны, оккупации и управления новыми провинциями должна была окупаться полученным с завоеваний доходом, особенно в условиях плохой транспортной связности.

На практике ранние империи не имели четко определенных «границ». Вместо них существовали приграничные зоны, где контроль был ограниченным и неустойчивым, становясь в зависимость от местных условий; часто он сводился к обычным карательным экспедициям для наведения на некоторое время порядка и захвата какой-нибудь добычи.

Основные проблемы ранних государств и империй возникали после периода начального завоевания. Одной из самых важных становилось наследование в правящей семье. Наилучшим вариантом было ясное наследование по мужской линии, обеспечивающее стабильность. Спорные наследования внуками или братьями правителя, либо наследование юным сыном, зависимым от регента, обычно становились достаточной причиной для возникновения внутренней слабости и зачастую вызывали гражданские войны. Периоды стабильности, приводившие к росту населения, обработке новых земель, росту годового дохода государства и активизации торговли, обычно совпадали с установившимся наследованием в течение нескольких поколений. Однако очень немногие государства смогли долго избегать проблем наследования.

В новых империях первые правители должны были решать три увязанные друг с другом проблемы: как награждать своих сторонников, как контролировать вновь завоеванные области и как содержать армию. Решения должны были опираться на фундаментальное ограничение — земля была почти единственным имуществом и главной формой богатства. Принимаемые решения почти везде и всегда оказывались одинаковыми — передачей завоеванной земли отдельным представителям элиты, чтобы они могли использовать ее для обеспечения определенного количества воинов, предоставляемых правителю по его требованию. Эта система обычно называется феодализмом, но европейский феодализм — только одна форма явления, которое было обычным по всей Евразии в течение нескольких тысячелетий.

Сначала по обычаю это жалование землей было условием содержания солдат, но не являлось наследственным и могло быть отменено. Время от времени правители становились достаточно могущественными, чтобы перераспределить землю, когда умирал ее хозяин. Однако для землевладельцев стало обшей традицией очень быстро устанавливать свою систему наследования. Как только такое происходило, правителю осталось гораздо меньше возможностей контроля над местной элитой, которая устанавливала собственную систему власти и заводила свои войска. Это требовало от правителя вести переговоры для получения поддержки. Ему приходилось контролировать местные элиты через назначение местных и провинциальных управляющих, которые представляли бы его власть на местах. Однако при отсутствии опытной бюрократии правитель имел очень мало людей, на которых мог бы возложить (и доверить им) эту задачу. Поэтому империи обычно делились на несколько крупных провинций, власть в которых доверялась членам семьи правителя — в надежде, что они будут заинтересованы в сохранении у власти всей семьи. Если правитель был сильным и авторитетным, эта система могла работать, но у нее была и оборотная сторона: она давала членам царской семьи сильный базис власти, который они могли использовать в случае спора за наследство.

Если проблем по поводу наследства не возникало, ранние империи могли в течение некоторого времени оставаться относительно стабильными. Однако рано или поздно начинали накапливаться внутренние проблемы. Элита укреплялась в своих наследственных поместьях и приобретала еще больше власти, так как постепенно увеличивала свои владения или покупкой земли у обедневшего крестьянства, или простым присвоением ее. Налоговые системы рушились, когда империи постепенно теряли свою эффективность по мере того, как центральная власть все более отрывалась от реального распределения богатств. Эта проблема обострялась, так как элита не горела желанием платить налоги, и все большее количество земли оказывалось в пользовании различных структур, особенно религиозных, которые вообще не платили налогов.

Поэтому богатство и власть правителя имели тенденцию постепенно уменьшаться параллельно с усилением провинциальных элит, которые было трудно контролировать из-за плохих дорог. Обе тенденции означали, что государству становилось все труднее содержать армию. Попытки повысить налогообложение, как правило, были обречены на провал и приводили лишь к мятежам в провинциях или восстаниям крестьян, либо тому и другому вместе. Сразу возникал порочный круг — рост внутренней слабости в сочетании с мятежами в провинции и на фоне споров за наследование вел к росту неспособности сопротивляться внешнему давлению. Это приводило к потере территорий и, соответственно, доходов с них, что влекло еще большую слабость и в конце концов обвал режима.

Характер этого обвала варьировался от империи к империи. Некоторые, такие как цивилизации Теотиуакана и народа майя, похоже, потерпели полный коллапс, не оставив государства-наследника. Часто в государстве происходили изменения, в результате которых некоторые области терялись, но где-то появлялись новые институты и группы, продолжавшие ранее существовавшие традиции. Наглядным примером такого рода обвала стала Римская империя. Она исчезла как политическая единица в Западной Европе в V веке н.э. (хотя многие черты ее культуры продолжили свое существование) — но на Востоке родилась новая форма империи, которая просуществовала еще тысячу лет, хотя под конец весьма мало напоминала прежнюю могущественную державу.

Обычно исчезала только очень тонкая и хрупкая государственная структура, заменявшаяся новой системой управления. Для основной массы населения — крестьянства — как правило, менялось очень мало. Так как оно в основном имело мало контактов со своими правителями, появление новой элиты землевладельцев давало мало фундаментальных изменений. Новые правители могли принести некоторую стабильность после периода гражданской войны и завоевания — но стабильность также означала более эффективное обложение налогами и реквизицию еще большего количества пищевых излишков.

<-- Евразийские общества
Образец ранней евразийской истории -->

Евразийские общества

ЧАСТЬ III
Ранние империи
(2000 год до н.э. — 600 год н.э.)
Глава 6. Древний Евразийский мир

Примерно к 2000 году до н.э. первые цивилизации в Месопотамии, Египте и долине Инда, а затем и в Китае, развились в примитивные государства и империи. По меньшей мере еще три тысячи лет мировая история характеризовалась медленным распространением «цивилизованного» региона по Евразии, созданием новых государств, продолжающимся напряжением между устоявшимися государствами и группами кочевников, а также подъемом и падением ряда империй.

Существование всех этих государств и империй обуславливалось рядом довольно схожих факторов, происходивших из самой природы ранних земледельческих обществ. Эти факторы обеспечивали развитие общества путем очень медленных технологических перемен, первоначального усиления, а потом ослабления эффективности политической власти. Таким образом, общие черты политических образований в разных концах Земли оказались чрезвычайно похожими.

Обычно после первичной фазы расширения при динамичном правителе оказывалось трудно поддерживать дееспособную империю перед лицом множащихся внутренних и внешних проблем. В некоторых случаях эти проблемы могли сдерживаться, часто в течение нескольких веков — но в конечном счете они оказывались фатальными. В Китае государство начало выходить за пределы ограничений, накладываемых характером ранних земледельческих обществ, лишь около 1000 года нашей эры.

6.1. Евразийские общества

Фундаментальная проблема ранних государств вытекала из природы земледелия — такого, каким оно существовало примерно с 8000 года до н.э. Хотя обработка земли при значительном увеличении вкладываемого в нее труда оказывалась более продуктивной, чем охота и собирательство, общий уровень продуктивности сельского хозяйства оставался низким. Излишки пищи, которые могла произвести земля, были малы, поэтому земледельческие общества имели возможность поддерживать существование только очень малой доли людей, не занятых в сельском хозяйстве. Вплоть до нескольких последних веков количество таких людей очень редко составляло более 10 % от всего населения, а гораздо чаще эта цифра составляла около 5 %. Это было основной причиной, резко ограничивавшей возможности сельскохозяйственных обществ. В большей части зафиксированной истории подавляющая масса людей занималась крестьянским трудом и жила в бедности. Большинство крестьян существовало на грани выживания, завися от погоды, то есть от объема урожая. Один плохой год мог и не стать гибельным, но два или больше подряд означали почти неизбежную нехватку еды, голод и смерть.

Население постепенно росло, но очень медленно и скачкообразно — случались долгие периоды стагнации, а иногда, на короткое время, и падение его численности. Рост населения был вызван в основном обработкой новых земель, хотя они могли иметь даже более низкий уровень продуктивности, чем обрабатывавшиеся ранее. Технологические улучшения происходили очень медленно и давали лишь ограниченный результат. Таким образом, для любой области существовал теоретический максимум населения, который мог поддерживаться имеющимися здесь сельскохозяйственными угодьями. Из-за влияния плохих урожаев, войн и болезней реальное количество населения редко достигало этого максимума. Излишки людей, которые не могли прокормиться на земле, образовывали большие группы попрошаек, бродяг, криминальных элементов и бандитов. Рост экономики был скорее экстенсивным, чем интенсивным. Экономика могла стать больше, так как больше людей обрабатывало больше земли — но фундаментальных, качественных перемен случалось мало.

Жизнь небольшой элиты в каждом сообществе была отделена от жизни среднего крестьянина; часто она даже говорила на другом языке. Элита жила на избытки, которые могла отобрать у крестьян различными способами — в виде ренты, налогов, дани либо оказания услуг. Многие крестьяне были привязаны к земле в качестве крепостных или должников. В некоторых сообществах излишки для элиты производились путем экстенсивного развития рабства.

Почти вся элита жила в нескольких основных городах Евразии. Большинство империй имело один крупный город — такой, как Вавилон, Мемфис, Александрия, Чанань, Рим или Константинополь, который являлся местом нахождения двора правителя и администрации. Городское население было раздутым, часто доходило до нескольких сотен тысяч человек и состояло из элиты, ее слуг, ремесленников, производящих нужные элите товары, а также бедноты, явившейся сюда для поиска средств к существованию и пищи для выживания. Эти крупные города обычно располагались на морском берегу или возле судоходных рек, которые являлись единственными путями для транспортировки больших количеств пищи, необходимых для прокорма населения, — пока в конце VI века н.э. китайцы не начали строить сеть каналов. В некоторых государствах местоположение правящего двора было непостоянным, так как он передвигался по стране, чтобы потреблять излишки на месте — практика, которая продолжалась в Англии до XVI века.

Описанные проблемы отражали трудности транспорта и связности, которые существовали во всех ранних государствах и империях. Кроме некоторого количества имперских дорог, построенных для нужд передвижения армий (и для гонцов), наземных коммуникаций в те времена почти не было. Повозки были примитивными, а стоимость наземного передвижения делала неэкономичной, а зачастую и просто невозможной перевозку объемных грузов по суше далее, чем на несколько десятков миль.

Морской транспорт также имел массу проблем. Суда того времени обычно были примитивными и уязвимыми для стихий, лишь немногие корабли заходили в море настолько далеко, чтобы не видеть земли. В Средиземном море до последних нескольких веков путешествия в основном, ограничивались несколькими спокойными месяцами летом, а плавание по Индийскому океану, морям Юго-Восточной Азии и Китая ограничивалось сезонными муссонными ветрами.

Подавляющее количество населения, которое жило малоприбыльным сельским хозяйством, имело очень мало возможностей тратить свои средства на какие-либо товары, кроме самых необходимых, таких как инструменты и домашняя утварь в виде горшков. Торговля ограничивалась малым количеством товара и плохими условиями для его транспортировки. Большая часть существовавшей торговли осуществлялась в интересах элиты (которая отчуждала в свою пользу значительную долю доходов) и сводилась в основном к предметам роскоши, так как именно их обычно было легче всего транспортировать.

Земля была главной формой богатства, и для элиты существовало мало способов истратить излишки, которые они собирали с крестьян, кроме бросающейся в глаза сферы потребления — особенно пищи, одежды и экзотических заморских предметов. Поэтому число купцов и ремесленников было ограничено. В большой степени эти группы существовали вне основной «оси» общества, между элитой и крестьянством. Они обычно были исключены из элиты и считались стоящими ниже нее по социальному статусу — несмотря на то, что богатство торговцев было важно для ранних государств. Однако со временем, когда благосостояние элиты медленно выросло, уровень торговли также возрос, и она постепенно начала становиться более важным сектором экономики.

<-- Тихий океан
Евразийские государства и империи -->

Тихий океан

Часть II
Великое перемещение
Глава 5. Изоляты: Америка и Тихоокеанский регион
5.7. Тихий океан

Полинезийцы рассредоточились по акватории Тихого океана в течение нескольких эпических морских путешествий. На их пути встретились острова с разнообразной средой обитания. Поселившись там, полинезийцы возрождали привычный образ жизни, на который, однако, окружающая среда не могла не наложить своего отпечатка. Дома их существование зависело от выращивания таро, ямса, хлебного дерева и содержания некоторых домашних животных: свиней, кур и собак. В новых местах обитания их образ жизни адаптировался к условиям разных климатических зон, от тропической до умеренной и даже субантарктической. В некоторых случаях, например на южных островах Новой Зеландии, поселенцам пришлось отказаться от обработки почвы и вернуться собирательству и охоте. Влияние человека на хрупкую окружающую среду островов могло быть истощающим — более 13 видов гигантских нелетающих моа вымерли в Новой Зеландии наряду с 16 видами других птиц. Такое же вымирание произошло на Гавайях.

Практически все острова Полинезии изолированы друг от друга, что создало идеальные условия для отдельных экспериментов по эволюции общества от кланового уровня до начальных стадий образования государства. Так как на этой стадии развития полинезийских обществ европейцы уже начали свои путешествия по Тихому океану, многие детали их эволюции стали известны. Для европейцев, посещавших этот регион, он казался «тропическим раем», где жизнь была легкой. На практике все было не совсем так. Основной проблемой были постоянные сезонные ветра, проблема голода также существовала постоянно. Таким образом, для полинезийских сообществ было необходимо создать организацию хранения продовольствия (в ямах, путем ферментации) и его распределения среди членов общины. Эта роль и стала главной обязанностью вождей.

Общество было организовано в виде кланов, где все члены происходили от одного общего предка. Однако внутри клана существовало строгое деление по статусу и происхождению. Земля обычно принадлежала клану, но обрабатывалась отдельными семьями. Обычно при заселении очередного острова земля делилась на части, простирающиеся от побережья вглубь острова, то есть каждая семья имела доступ к разнообразным зонам и ресурсам. Роль вождей изначально сводилась к посредничеству между общиной, богами и предками.

Военные действия были привычны везде и всюду. Обычно они касались захвата земель, так как сделать это намного легче, чем расчищать новые территории. Удачливые воины узурпировали власть вождей и в последствии приумножали собственные силы, оставляя себе завоеванные земли, которые обрабатывали от их имени. Таким образом политическая власть в большей степени зависела от военных успехов, чем от происхождения.

Развитие полинезийского общества лучше всего наблюдать на трех примерах — Тонга в сердце Полинезии, Гавайи на севере, остров Пасхи на юго-востоке. Тонга является уникальным примером, так как его жители предпринимали далекие путешествия и торговали не только с близлежащими островами, но и с Фиджи на востоке и с Самоа на севере. Небольшие острова Тонга могли прокормить не более 10 000 человек каждый из-за интенсивного сухого земледелия (орошение здесь не было доступно). Всеобщее увлечение генеалогией среди местного населения, даже после пришествия европейцев, наряду с археологическими находками позволяют восстановить, по крайней мере частично, историю этого народа. Очевидно, что около 1000 года н.э. произошло расслоение общества — тогда были возведены огромные церемониальные курганы в Муа на Тонгатапу и в Лапаха. В этих центрах жили и были похоронены два вождя. Там они исполняли свои главные обязанности — церемонию ежегодного сбора дани и перераспределения ее среди своих сторонников.

До XV века Туи Тонга (верховному вождю островов) принадлежали и религиозные и светские функции. Затем 23-й вождь, Такалуа, был убит, и обязанности разделились. Туи Тонга превратился лишь в религиозного вождя с очень ограниченной властью. Новый светский правитель, хау, реорганизовал стороны великих церемониальных курганов, построил основную верфь и расширил сферу своего влияния на большую часть архипелага. Новый хау назначил для выполнения административных функций несколько помощников из числа своих родственников.

Управление теперь было не клановым, а территориальным. К 1700 году сформировалось очень ясное разделение на вождей и простых граждан. Они подчинялись вождю не по клановому или родственному принципу, а по территориальной принадлежности. Земля более не принадлежали клану, она в той или иной мере являлась собственностью вождя, который разрешал ее обрабатывать в обмен на дань и работу. По всей вероятности, возникновение очевидного неравенства обуславливалось получением большой власти небольшой группой и постоянно повторялось по всему миру по мере развития крестьянских сообществ. Некоторые из них в своем развитии пошли еще дальше и превратились в полноценные государства с еще большим неравенством в обществе и сильной централизованной властью.

Гавайи были заселены около 500 года н.э. В отличие от Тонга они были по настоящему изолированы от остального тихоокеанского мира. Однако это был обширный архипелаг, состоящий из восьми основных островов и уступающий в размерам только Новой Зеландии. Плодородная почва обеспечила избыток продовольствия и быстрый прирост населения, особенно после 900 года н.э., когда были заселены новые большие площади. Все острова были поделены на кланы, которые боролись за свой статус при помощи войны, дипломатии и брачных союзов. Обострения конфликтов приходятся на период после 1400 года, когда все пригодные земли оказались заняты, что исключало возможность отселения некоторых сыновей вождей и их сторонников. Земля подвергалась интенсивной обработке, прирост населения продолжался, вызывая новые внутренние распри, так как приходилось возделывать приграничные области, где был велик риск неурожаев и последующего голода.

Результатом распрей стало воцарение около 1400 года на острове Оаху одного-единственного правителя вместо нескольких. Другие острова быстро последовали его примеру. Вслед за сильным централизованным политическим контролем пришли социальные перемены. Вожди сильнее отдалились от остального общества, они заключали браки только с семьями вождей других островов, выделили себя в царственную наследственную группу и правили от своего имени. Им платилась дань, распределявшаяся исключительно среди их окружения, хотя обязанность помогать общине в случае голода осталась. Им принадлежало все больше земли, и большая часть населения становилась их арендаторами. Внутренние войны становились все интенсивнее, так как каждый вождь хотел обладать большей территорией и, соответственно, получать больше податей. В конце концов, к прибытию европейцев в 1795 году все гавайские острова были завоеваны и объединены под единым правителем. Примерно за 1300 лет гавайское общество развилось из горстки поселенцев в примитивное царство.

Остров Пасхи — одно из самых отдаленных заселенных мест на земле: 2000 миль от побережья Южной Америки и более 1000 миль от крошечного острова Питкэрн. Горстка поселенцев прибыла на остров Пасхи примерно в 500 году н.э. Они обнаружили, что территория острова составляет всего 150 кв. миль, на нем очень мало природных ресурсов и практически никакие из привезенных субтропических растений не могут там произрастать — островитянам пришлось жить на скудной диете из сладкого картофеля и цыплят. С ростом населения остров был поделен на кланы и княжества — как и везде в Полинезии. У каждой группы было свое священное место, или аху — каменная платформа для погребений, поклонения предкам и увековечивания памяти мертвых вождей. Из-за того, что их однообразная, но сбалансированная по питательной ценности пища доставалась островитянам чрезвычайно легко, у них оставалась достаточно времени для культурного развития, которое достигло беспрецедентных высот для уровня Полинезии. Одной их церемоний был птичий культ в Оронго, где найдены остатки 47 специальных домов, многочисленные платформы и наскальные рисунки. Некоторые ритуалы включали в себя перечисление единственно известной формы полинезийской письменности ронго-ронго, бывшей не настоящим письмом, а скорее серией мнемонических знаков. Больше всего усилий отдавалось аху — вдоль побережья их было построено более 300. Многие из них сгруппированы по астрономическому признаку — по линии солнцестояния. В каждом аху имеется от одной до пятидесяти огромных каменных фигур, представляющих стилизованные мужские головы и торсы, высеченные из камня в каменоломнях в Рано Рараки с использованием обсидиановых инструментов. Их высота составляет около 20 футов, а вес — нескольких десятков тонн. На верхушке каждой статуи находился особый красный камень, весом около 10 тонн, вырезанный в другой каменоломне. Всего известно более 600 статуй, многие из которых не завершены.

Соревнование между кланами в возведении этих статуй было главной чертой жизни населения острова Пасхи, особенно с увеличение его численности до 7000 человек примерно в 1550 году. Когда первые поселенцы прибыли на остров, он был покрыт густым лесом. С ростом населения все больше деревьев вырубалось, чтобы освободить землю под поля, для постройки и обогрева жилищ, для приготовления пищи и, наконец, чтобы делать катки для перемещения огромных статуй. Древесина исчезла к 1660 году, и на острове произошел глубокий кризис. Не на чем было больше перевозить статуи — многие из них так и были оставлены в каменоломнях. Это оказало сильное влияние на верование островитян. Не из чего было строить дома — людям пришлось жить в пещерах или в хижинах из тростника, собранного на берегах озер в кратерах потухших вулканов. Нельзя было строить каноэ, а предпринимать длительные морские путешествия в тростниковых лодках не представлялось возможным, то есть люди оказались запертыми на острове. Исчезновение лесов плохо сказалось на почве, вызвав эрозию и падение урожаев. Куры превратились в ценное имущество, тщательно охраняемое в укрепленных курятниках.

За уменьшением количества продовольствия последовало уменьшение населения. За столетие оно сократилось до 3000 человек. Социальный распад продолжался. Усилились военные действия из-за земли и продовольствия. Рабство и каннибализм вошли в привычку. Главной целью военных действий стало уничтожение аху противника. Огромные каменные статуи, слишком большие для разрушения, просто опрокидывали. Когда на остров прибыли первые европейцы, несколько статуй все еще стояли. Столетие спустя все они были сброшены. Население жило в ужасающей бедности, не способное даже вспомнить, чего достигли их предки до того, как они уничтожили окружающую среду острова и свое общество.

<-- Инки
Евразийские общества -->

Инки

Часть II
Великое перемещение
Глава 5. Изоляты: Америка и Тихоокеанский регион
5.6. Инки

Когда испанцы в 1532 году прибыли в Перу, империя инков простиралась более чем на 2500 миль от южных границ современной Колумбии до реки Моль в Центральном Чили. Это была самая большая из империй доколумбовой эпохи в Америке, по своим размерам превосходившая любую подобную империю и в Евразии. Подобно государству ацтеков, она возникла незадолго — примерно за столетие — до прибытия испанцев.

С падением государства Тиуанаку около 1200 года н.э разные небольшие государства на плоскогорье находились в состоянии постоянного междоусобного конфликта. Примерно в это же время в южных Андах впервые была получена бронза, которая годилась не только на украшения, но и для производства оружия. Изначально инки были крестьянами из небольших деревень в районе Куско и долгое время являлись подданными царств Колла и Лупака, располагавшихся возле озера Титикака. Их социальная организация, вероятно, была близка организации народа в долине Мехико и, без сомнения, походила на многие другие социальные группы мира, находящиеся на этом уровне развития.

Основой общества были айлю — клановые группы, вероятно происходившие от одного предка и владевшие землей, которую обрабатывали отдельные семьи, объединявшиеся только для постройки домов друг для друга. После создания империи инков айлю возглавляли вожди, называемые куракас. Они могли организовать общественные работы, хотя неизвестно, применялась ли подобная система в ранней истории инков. Политическая организация инков до 1400 года также остается неизвестной. Вполне может быть, что власть в ней делилась между предводителями айлю и временными военачальниками — сити, чей статус мог становиться постоянным в случае успеха их деятельности в бесконечных конфликтах с деревнями других народностей.

Ранняя религия инков была сложной. От Тиуанаку они переняли идею бога-создателя Виракока, бога-солнца Инти, а также Иллапа — бога грома и погоды. Однако все это были не разные боги (ошибка, происходящая от испанского заблуждения), а ипостаси единого бога. Одновременно имело место поклонение уакка, которые могли быть как человеком (мумифицированное тело), так и местом (например, усыпальницей) или предметом (статуей). Уакка были священны, и каждое айлю имело несколько таких святынь, о которых тщательно заботилось. Обычно это было обязанностью тех жителей айлю, которые были слишком стары для работы в поле.

Экспансия инков началась в начале XV века под предводительством Виракока. Он был восьмым царем в династическом списке инков и первым, о котором хоть что-то достоверно известно. Он, вероятно, был первым настоящим царем, в отличие от временных военачальников. Он начал с завоевания территории вокруг Куско. Главные завоевания начались при Пачакути (1438—1471 годы правления), который, по всей видимости, захватил власть в Куско при удачном стечении обстоятельств, когда город был осажден коалицией городов, выступивших против инков.

Пачакути реформировал государство инков — так же, как первые ацтекские правители реформировали государство в долине Мехико. К 1450 году инки контролировали большую часть плоскогорья и бассейна озера Титикака. Они выдвинулись из высокогорья Анд на прибрежные территории, стремясь на север для того, чтобы победить государство Киму в период с 1463 по 1417 год, а к 1493 года завоевали регионы на юге. Но в 1490-х годах главная волна экспансии прекратилась.

Карта 13. Империя инков

Завоевания:

1 — Пачакути (1438—1463);

2 — Пачакути и Топа Инка (1463—1471);

3 - Топа Инка (1471-1493);

4 - Гуайана Капак (1493-1525)

Свою империю инки называли Тавантинсую — «Страна Четырех Четвертей». Это название отражает их мировоззрение. Столица Куско (что означает «пуп земли») была поделена подобным образом, хотя четверти не были равными по размеру, что расположенная на северо-западе была самой большой. Городом управляли четыре апус, по одному на каждую четверть, как и в империи. Каждая четверть сложным образом соотносилась с социальной организации инков, которая в ранний имперский период была поделена на три группы. Каждая из них была представлена в секуе — ритуальной и социальной организации империи. В центре Куско находился Кориканча или Храм Солнца. Он считался центром империи (и мироздания) и был тщательно сориентирован на солнцестояние — то есть на восход летом и закат зимой. Другие значительные астрономические линии связывали храм с различными башнями на возвышениях в долине; очевидно, они играли роль в определения даты посевов.

Почитание предков у инков было развито еще более, чем в империи Киму. Тела умерших правителей мумифицировали и выставляли в специальных нишах в Храме Солнца, где они стали самыми священными уакас инков (испанцам потребовалось 27 лет, чтобы найти и уничтожить все тела, спрятанные инками).

С мертвыми правителями обращались так, как если бы они были живы. На каждого работало армия слуг, ему шли доходы с обширных поместий. С увеличением количества мертвых правителей и непроизводящей элиты — вождей и потомков правителей (панаква) — для обеспечения элиты требовалось все больше земель. Практика общественных работ внутри айлю была в государстве инков расширена до такой степени, что каждый гражданин был обязан обрабатывать землю, работать на строительстве либо служить в армии.

К концу XV века империя инков столкнулась с теми же проблемами, обусловленными внутренним развитием, что и ацтеки в Центральной Мексике. Оба государства нуждались в увеличении земель и населения для поддержания основных функций своего общества — земель для обеспечения мертвых царей либо людей для жертвоприношения Уицлипочтли. Оба государства не могли более увеличивать свои территории из-за трудностей с контролем над ними. Для инков уже не осталось легкодоступных земель, и Гуайана Капак большую часть своего правления (1493—1525) пытался завоевать относительно небольшую территорию в современном Эквадоре. Даже при развитой системе дорог и государственных курьеров (унаследованной инками от своих предшественников) донесения с границ доходили до столицы Куско за 10 дней. Таким образом, контроль над империей был затруднен — особенно в связи с тем, что на ее территорию постоянно проникали все новые разрозненные группы людей.

Многие из этих проблем достигли апогея со смертью Гуайана Капака в 1525 году, когда империя оказалась втянутой в гражданскую войну. Противостояние возникло между сыновьями покойного царя — Уаскаром и Атагуальпой. Притязания последнего имели меньше оснований, так как он не был рожден от союза брата и сестры, предназначенного укрепить чистоту царской линии. Однако он пользовался поддержкой армии. Уаскар, проигравший битву в 1532 году, был менее популярен из-за того, что собирался покончить с основным юридическим аппаратом и главным слабым местом общества инков — обеспечением мертвых правителей. Как и в случае с ацтеками, испанцы, прибывшие в 1532 году, нашли империю серьезно ослабленной.

<-- Раннее Перу и Анды
Тихий океан -->

Раннее Перу и Анды

Часть II
Великое перемещение
Глава 5. Изоляты: Америка и Тихоокеанский регион
5.5. Раннее Перу и Анды

Территория Перу была изолирована от Месоамерики, и развитие этих земель обуславливалось их географическим положением. Большая часть тихоокеанского побережья здесь представляет собой суровую и негостеприимную пустыню. Однако далее от берега Перу делится примерно на сорок долин, образованных реками, стекающими с Анд. В этих долинах было возможным развитие сельского хозяйства и орошения, но возникшие тут цивилизации и культуры оказывались отделены друг от друга непроходимыми пустынями. В Андах лишь высокогорные долины и бассейны озер годились для крестьянских поселений, поэтому даже в XVI веке н.э. большинство живших тут людей находились на родоплеменном уровне развития. Главные центры, где развитие всё-таки происходило, находились в бассейне озера Титикака (на границе Перу и Боливии) и на высоких плато, где можно было устроить поля и выпасы для больших стад лам.

Первые деревни в Перу возникли на побережье после 2500 года до н.э. — еще до появления гончарного дела и ткачества в 1800 году до н.э. Там же возникли и первые крупные церемониальные центры, особенно в долине Касма на северном побережье Перу. Одним из крупнейших являлся огромный курган в Секин-Альто — 250 ярдов в длину, 300 ярдов в ширину и более 100 футов в высоту. Для раннего периода характерны церемониальные площадки с монументальными сооружениями, имевшиеся во всех прибрежных деревнях. Жившие там сообщества базировались на орошаемом земледелии. Однако их лидеры должны были пользоваться значительной властью, чтобы организовать такие значительные работы. Широко распространены были и военные действия, а особый стиль искусства и культуры Шавин, по названию места Шавин де Гуантар, распространился по всему региону. Однако представляется маловероятным, что все это было достигнуто путем военных захватов и насильственного навязывания единой культуры. Вполне вероятно, что стиль искусства и культуры Шавин представлял собой мирное распространение некой формы невоинственного религиозного культа по большей части побережья Перу.

Одновременно с этим началось использование металлов — не имевшее, однако, значительного влияния на общество, так как происходило главным образом среди элиты. Центральные Анды имеют запасы очень многих видов руд, но обработка металлов началась здесь не с меди, как в Юго-Западной Азии, а с золота, которое стало самым важным металлом. Золото начали обрабатывать примерно в 1500 году до н.э., а первые литые и кованные медные изделия, покрытые тонким слоем золота, находят в могилах, датируемых 900-450 годами до н.э. Элита ценила декоративные золотые изделия, а ремесленники трудились над сплавами из меди и серебра, легкими в ковке, наряду со сплавом меди и золота (тумбага, он же тампак), дававшем великолепный золотой цвет.

Однако постепенно культура Шавин начала клониться к закату, и последующие 800 лет прибрежные районы Перу характеризуются большим разнообразием сообществ в речных долинах, где формируются некоторые черты ранних государств. На севере, где обрабатываемые участки появились не только на плодородных землях долин, но и на побережье, таким образом обеспечив необходимый избыток продовольствия, главенствовала культура Мок. На юге самой известной является культура Наска, которая ассоциируется с серией оставленных в пустыне гигантских рисунков. На далеких плоскогорьях Анд сохранились капища Тиуанаку.

Период между 600 и 1000 годами н.э. характеризуется возникновением первого настоящего государства и самой империи в Перу. Эта цивилизация возникла в долине Айякучо, в самом центре высокогорного плато. До 600 года в долине находилось несколько приблизительно равных по размерам поселений. Соперничество, возникшее между ними за естественные ресурсы в связи с ростом населения, было выиграно поселением Уари. Оно превратилось в город площадью в 1000 акров и взяло долину под свой контроль.

Уари не имели письменности, и поэтому судить об их социальной и политической структуре можно лишь по остаткам зданий. Они предполагают очень сильную централизованную власть. Город был поделен большими внутренними стенами на несколько частей, основная масса его населения проживала в строениях барачного типа. Несколько зданий в центре явно были предназначены для административных целей.

С 700 года н.э. влияние Уари распространилось за пределы долины. Его характерная иконография и архитектурный стиль обнаруживаются в некоторых прибрежных районах (впервые случилось так, что группа выходцев с гор контролировала этот район). Однако при этом следует отметить, что дальний север и южные высокогорья, где обнаружена культура Тиуанаку оставались независимыми. Возникали торговые связи, строилась сеть дорог, соединившая разные области. Точная природа экспансии Уари до сих пор не известна. Некоторые эксперты считают её подобной экспансии культуры Шавин — происходившей путем распространения религиозных идей. Другие, основываясь на признаках сильной централизованной власти в Уари, считают более правдоподобным предположение о завоевании и установлении ранней империи.

Государство Уари пришло в упадок около 1000 года н.э., и с той поры до середины XV века Перу снова отмечено набором разнообразных культур. Самой важной из них была культура Киму на севере, с центром в долине Мок и столицей Кан-Кан. Примерно в течение 400 лет после ее появления в 900 году н.э. Киму, по видимому, мало чем отличалась от ранее существовавшей здесь культуры Мок. Это было крестьянское государство, контролировавшее одну из речных долин и прилегавшие к ней территории. Примерно в 1300 году случилось особенно сильное «Эль-Ниньо», когда прибрежные тихоокеанские течения поменяли направление и вызвали чрезвычайно сильные дожди, буквально смывшие многие оросительные системы. Вместо того чтобы приложить все усилия к восстановлению систем, государство Киму перестроилось, и его элита предприняла попытки военных завоеваний для обеспечения себя необходимыми ресурсами. В окончательном варианте территория государства увеличилась в четыре раза. Оно простиралось от Тумбеса близь современной границы с Эквадором до окрестностей нынешней Лимы. Контроль над такой большой территорией, по всей видимости, ограничивался сбором податей, а большинство местных начальников было оставлено на своих местах.

Вместе с разрастанием империи увеличилась и ее столица, которая занимала теперь площадь в 10 квадратных миль. Она была разделена на 34 части, где проживала элита и ютившиеся подле нее в крохотных помещениях основное население. Однако самой замечательной чертой столицы было 10 больших зданий — по одному для каждого правителя расширившейся империи. У каждого из них было дворцовое помещение, откуда он управлял государством и где после его смерти оставшиеся в живых родственники или приближенные заботились об его мумии, воздавая ей почести в череде сложных ритуалов. По всей вероятности, некоторые члены его семьи или окружения приносились в жертву сразу после смерти правителя или позднее. Надо полагать, что подобная практика имела глубокие корни в ранней культуре Перу, так как она имела еще более широкий масштаб у инков — империи, бросившей вызов Киму в середине XV века.

<-- Ацтеки
Инки -->

Ацтеки

Часть II
Великое перемещение
Глава 5. Изоляты: Америка и Тихоокеанский регион
5.4. Ацтеки

Падение майя около 900 года ознаменовало собой конец «классического» периода в истоиии Месоамерики. «Постклассический» период (продолжавшийся до испанского завоевания) характеризуется обширными военными действиями, миграциями населения и возникновением временных империй. Одновременно возросло значение человеческих жертвоприношений, которые стали центральными в функционировании этих обществ.

После заката Теотиуакана на территории Центральной Мексики пережили краткий расцвет несколько государств. Около 800 года н.э. народ микстеков завоевал Колуа в современном районе Пуэбло и переместился на север в долину Мехико, основав государство вокруг Ксочикалека. Еще более важным был факт миграции многочисленных групп с севера Мексики на ее центральные территории, за пределы района оседлого земледелия.

Наиболее значительными из этих народов были тольтеки под предводительством Топильцина, основавшие свою столицу в Тула, на севере долины Мехико в начале X века. Примерно к 1000 году н.э. их империя раскинулась по всей центральной Мексике от побережья до побережья. В отличие от Теотиукана и городов майя, раскопки в Тула практически не проводились. Это был комплекс из пирамид, площадей и зданий с колоннадами, на которых часто встречались изображения воинов, и реже — богов.

Тольтеки делились на несколько военизированных орденов, символами которых, по всей видимости, являлись тотемы. Они назывались в честь койота, ягуара и орла. Империя пала около 1160 года, когда Тула была практически уничтожена — в одной из пирамид была вырыта большая траншея, и все статуи сброшены туда. Это было проделано группой племен, позже известной как «чичимеки», или «собачий народ». Это название не более чем ругательство, эквивалентное «варварам», и относилось к племенам северной Мексики.

Карта 12. Империя ацтеков

Завоевания:

1 — Ицкоатлъ (1428—1440);

2 — Моктецума I (1440—1468);

3 — Аксаякатль (1469—1481);

4 — Тицок (1481—1486); Ахуицотлъ (1486—1502); Моктецума II (1502—1520)

До падения Тула влияние тольтеков распространилось и на полуостров Юкатан. Главные центры их цивилизации, такие как Чичен-Ица, были основаны на севере полуострова в условиях, абсолютно отличных от низменностей тропических джунглей классических майя. Там были обнаружены некоторые основные «постклассические» черты: цомпантли — подставки для человеческих черепов, и чакмоолс, наклонные фигуры с выемкой на животе, куда помещались человеческие сердца. Чичен-Ица быстро пришел в упадок около 1250 года. Новая столица возникла в Майпане вместе с другими городами, такими как Талум и Косумель на побережье. Они держали под контролем обширную торговую сеть на побережье Юкатана. Классический Монте-Альбан в Оаксаке также был оставлен в 750—800 годах, а вся территория тольтеков попала под влияние новых военных центров, таких как Митла.

После падения Тула в середине XII века Мексиканская равнина оказалась поделенной на несколько небольших городов-государств, которые постоянно воевали и заключали союзы друг против друга, пытаясь восстановить государство тольтеков. Наконец, в конце 1420-х годов, одна из племенных групп Мексики, позже получившая название ацтеков, установила контроль над долиной Мехико и создала империю, влияние которой распространилось на всю Центральную Мексику. Эта империя просуществовала до испанского завоевания в 1519—1520 годах. Название «ацтеки» является искажением, и до испанско- го завоевания не употреблялось. Оно стало общеизвестным в начале XX века и происходит от Ацтлана — мифической прародины мексиканцев.

Это племя было небольшой группой, пришедшей в долину после падения Тула. Они построили небольшой город Теночитлан на острове на озере, а затем основали империю. Однако теперь имя ацтеков настолько популярно, что не употреблять его практически невозможно. Так как государство ацтеков возникло менее чем за век до испанского завоевания, многие устные предания о его истории сохранились и были записаны европейцами. Эти записи представляют собой захватывающее повествование о том, как молодое общество, обладавшее очень немногими управленческими институтами, преобразовалось в империю с аристократической элитой и достаточно развитой государственной структурой. Такой процесс, по всей вероятности, многократно повторялся во всех ранних цивилизациях, когда вожди благодаря своим военным успехам обеспечивали себя огромной властью, устанавливали примитивные институты государства и вместе с элитой способствовали все большему расслоению общества.

Основу общества мексиканских племен вскоре после их прибытия на Мексиканскую равнину в середине XIV века составляли пятнадцать калъпуллин. Это были кланы, сформировавшиеся по территориальному и экономическому принципам. Каждый клан имел свои собственные школу и храм, но земля принадлежала семьям, которые могли передавать ее из поколения в поколение, до тех пор пока ее продолжали обрабатывать. Калъпуллин также являлся и воинским подразделением. Несмотря на то что все они были кланами одного народа, между ними была значительная внешняя и внутренняя разница, которая не стиралась от поколения к поколению. Теоретически главенство в калъпуллин было выборным, но на практике — наследственным. Первым правителем или тлатоани народа Мексики был, по всей видимости, чужак из племени тольтеков, навязанный им городом Кулхуаканом в 1370 году. Следует добавить, что первые три тлатоани являлись не более чем военачальниками с очень ограниченной властью.

Народ, обитавший в районе современного Мехико, входил в племенную группу Тепанек на западе Мексиканской долины — противостоящей конфедерации Аколхуа на востоке. К началу XV столетия мексиканцы все более возвышались внутри своей группы, и их малопонятное героическое божество Уицлипочтли превратилось в главного небесного покровителя этой цивилизации. Основные события формирования государства ацтеков произошли в 1426—1428 годах. Тепанеки победили конфедерацию Аколхуа, но после смерти правителя (Тесосомока), последовавшей вскоре после победы, проигравшие не упустили возможность вернуть власть в свои руки. Они заключили союз с Текскоко, изгнанным правителем Аколхуа, и с небольшим тепанекским городком Такуба, и под предводительством тлатоани Ицкоатлема победили своих противников. «Тройственный альянс» трех городов взял долину Мехико под свой контроль. Главным в союзе оставался собственно народ Мехико, и его правление было очень результативным.

Элита Мехико воспользовалась возможностями своего возросшего престижа и переделала государственные институты, защищая свои собственные позиции и закладывая основы государства ацтеков. Процесс начался в 1428 году с сожжения всех исторических и религиозных текстов. Власть сосредотачивалась в руках тлатоани, советниками которых должны были стать четыре представителя царской семьи. Из числа этих советников избирались и следующие тлатоани. Толчком к созданию этого общества крайнего неравенства послужил тот факт, что земля и дань, полученные в результате завоеваний 1428 года не были разделены поровну, но оставлены за царской семьей и аристократией. Территория калъпуллин была изначально ограничена землями вокруг столицы — Теночтитлана. Последующие завоевания только усилили этот процесс, так большая часть трофеев и дани передавалась элите. Неравенство было узаконено указами Ицкоатля и его преемника Моктецумы I. Указами правителя было определено наличие двух сословий: пипилътин (знати) и макехуалътин (простонародья); только первые имели право на полигамию и могли жить в двухэтажных домах, их также можно было отличить и по одежде.

Потребность ацтеков в завоеваниях имела две причины. Первая заключалась в желании власти и богатства, постоянно испытываемом правящей элитой. Вторая происходила от культа Уицлипочтли, ставшего в конце 1420-х годов государственным культом империи ацтеков. Человеческие жертвоприношения, число которых до 1428 года было крайне незначительным, теперь рассматривались как основной способ поддержания Уицлипочтли — то есть Солнца, существующего порядка во Вселенной и, в свою очередь, народа Ацтеков. Завоевания обеспечивали пленников, которых приносили в жертву, вырывая у живых людей сердца. Останки раздавали народу для употребления в пищу. В год приносилось в жертву примерно 15 000 человек — хотя по особым случаям, например при освящении Великого храма Уицлипочтли в центре Теночтитлана, за четырехдневную церемонию было убито 10 000 пленников. Храм был сориентирован на местности таким образом, что солнце сияло над его вершиной в день солнцестояния.

Некоторые причины ацтекской экспансии были экономическими — в частности, она активизировалась после сильного голода 1450—1504 годов. Плодородное побережье Мексиканского залива было захвачено вместе с царством Сокунуско, существовавшим на тихоокеанском побережье нынешней Гватемалы. Потребность в завоеваниях, обусловленная поиском продовольствия, дани и пленников для жертвоприношений не оставляла возможности уделять должное внимание административным заботам государства. Некоторые территории сдавались легко и их завоевывали очень быстро, другие же, такие, как высокогорное царство Тлакскала, оказывали сильное сопротивление и их оставляли в покое. Завоеванные территории обычно оставляли под контролем местной элиты — при условии, что предполагаемые пленники забраны, а дань продолжает поступать в столицу. Такое положение неизбежно вело к бесконечным восстаниям и повторным завоеваниям.

Внутри страны быстрыми темпами увеличивалось население и росла столица, так как ремесленники и торговцы приходили в город. Существующие сады и устроенные на берегах озера Мехико поля не были более способны прокормить население, вследствие чего были организованы многочисленные проекты сельскохозяйственного освоения других территорий. Тем не менее, к концу XV века империя ацтеков неуклонно приближалась к кризису. Ей была необходима консолидация. Начальная стадия экспансии была закончена, империя простиралась на огромные территории, которые уже не поддавались эффективному контролю.

Дальнейшая экспансия ацтеков была приостановлена государствами в долине Оаксака; в то же время на севере и на юге обитали слишком разобщенные народы, использовать потенциал которых было слишком трудно. Внутреннее развитие ацтекского государства означало, что любая консолидация вызовет острые проблемы. Элита рассчитывала на добычу от завоеваний; но, что более важно, считалось, что мир ацтеков зависит от продолжающихся человеческих жертвоприношений в честь Уицлипочтли. Прекращение завоеваний означало, что запас кровавых жертв будет исчерпан, и даже развитие работорговли не могло обеспечить их достаточное количество.

Во времена правления последнего ацтекского правителя Моктецумы II (1502—1520 годы правления) эти проблемы стали актуальными как никогда. Большую часть времени властитель проводил, вновь покоряя территории, которые уже были захвачены его предшественником Ахьюицотлем (1486—1502). Из-за того, что дальнейшая экспансия была затруднена, Моктецума, несмотря на предыдущие проблемы, решил завоевать территории, находящиеся поблизости, — такие, как Тлакскала. Эти военные компании не принесли большого количества пленных или дани, а лишь добавили напряжения во внутренних отношениях. Попытки навязать правителей и усилить централизованный контроль вели к недовольствам и восстаниям. Все эти проблемы подготовили плодородную почву для испанцев, прибывших в 1519 году.

<-- Майя
Раннее Перу и Анды -->

Майя

Часть II
Великое перемещение
Глава 5. Изоляты: Америка и Тихоокеанский регион
5.3. Майя

Еще одна основная цивилизация классического периода в Месоамерике — это цивилизация майя, занимавшая обширную низинную территорию в тропических джунглях полуострова Юкатан, простирающихся от Мексиканского залива до северного Гондураса. Майя переживали период своего рассвета в одно время с Теотиуаканом, но пережили его падение в 900 году н.э. на несколько веков. Из всех доколумбовых цивилизаций Америки люди майя были самыми развитыми. Они единственные разработали настоящую систему письменности, а также довели обычный календарь до нового, более сложного уровня.

Следы первых поселений на этой территории относятся примерно к 2000 году до н.э. На протяжении тысячи лет здесь существовал единый стиль гончарных изделий, а также осуществлялись контакты с ранними ольмеками. Увеличивались деревни, сооружались места для проведения обрядов, а правящая элита направляла общество. Наконец в первые века нашей эры возникло несколько городов с большими храмовыми комплексами и вместительными общественными зданиями.

На протяжении многих десятилетий исследователи не могли понять, как такое общество поддерживало свое существование с помощью обычного для той местности способа ведения сельского хозяйства — подсечно-огневого. Этот метод заключается в том, что крестьяне расчищают участок земли при помощи поджога, на протяжении нескольких лет сажают здесь зерно, а затем переходят на другой участок. Таким способом можно обеспечить лишь относительно небольшое количество населения.

Очевидно, что если количество населения городов майя соответствовало их размеру, то для такого способа производства продовольствия в государстве не хватало территорий — между городами майя часто было не более 10 миль. Однако археологические изыскания с 1970-х годов, проведенные с помощью радиолокационных методов, показали, что майя использовали более интенсивный вид сельского хозяйства, способный обеспечивать достаточно продуктов для содержания элиты. Они расчищали поля на склонах холмов, а для предотвращения эрозии оборудовали серию террас. Еще более важным процессом было обустройство приподнятых полей на болотистых почвах. Для улучшения качества почвы создавалась система дренажных канав, в которых, по всей вероятности, также разводили рыбу. Несомненно, то что такая система земледелия требовала больших усилий по ее обустройству и содержанию — что, однако, компенсировалось высокой продуктивностью основного злака, кукурузы, в дополнение к которой выращивались также бобы, хлопок и какао.

Отличительной чертой городов майя били многочисленные каменные стелы с вырезанными изображениями людей, надписями и датами. Сразу после открытия цивилизации майя европейцами в середине XIX века стало очевидным, что они значительно доработали календарь Месоамерики. Вместо серий из 52 циклов майя ввели намного более сложную структуру, известную под названием «Длинный счет». По принятому ныне соотношению с христианским календарем их летоисчисление началось 11 августа 3114 года до н.э., с создания текущего порядка вещей. Почему ими была избрана именно эта дата, остается до сих пор неясным. Можно предположить, что «Длинный счет» не был изобретением майя — первые известные примеры находятся на «Стеле 2», возведенной в Чьяпа-де-Корсо в государстве Чьяпа в 36 году до н.э., и на «Стеле С» в Трес Сапотес на территории ольмеков в 32 году до н.э. Однако майя возвели эту систему на беспрецедентную высоту. Для своих вычислений они использовали год, или тун, состоявший из 360 дней. Двадцать тун составляли катун (7200 дней), а двадцать катун — буктун из 144 000 дней или 400 тун. С помощью этих понятий майя могли отсчитывать назад и вперед огромные периоды времени, самая большая известная дата — 400 млн лет назад, указанная на «Стеле D» из Куригуа, возведенной в 766 году до н.э.

Майя проводили и другие изощренные вычисления. Наряду с вычислением лунного цикла они установили цикл солнечных затмений — хотя и не могли знать, будет ли затмение видно на их территории. Вероятно, самые сложные вычисления касались Венеры. Они знали о ее 584-дневном обращении вокруг Солнца и смогли соотнести два своих календаря так, чтобы 65 циклов Венеры были равны 146 циклам из 260 дней и 104 циклам из 365 дней. Наряду с этим они знали, что время обращения Венеры вокруг Солнца не равно точно 584 дням, и поэтому внесли поправку в период из 481 календарных лет, чтобы ошибка не превышала в среднем 11 секунд в год. Косвенным образом майя выяснили, что год равняется 365,255 дням — самые точные современные вычисления допускают 365,2422 дня. Таким образом, до последних нескольких веков майя проводили самые точные астрономические наблюдения и вычисления в мире.

Благодаря очевидной важности таких вычислений для племени майя, у ученых сложилось определенное представление о структуре их общества, которое было разрушено лишь несколько десятилетий назад. Несмотря на многочисленные сцены военных действий, изображенные на стелах и стенах, археологи продолжали считать, что майя находились под властью теократии — жрецов, проводивших свое время в сложных вычислениях. Такое мнение было в основном навязано английским археологом Эриком Томпсоном. Он писал в 1954 году: «Иероглифические тексты классического периода по большей части касаются исчисления времени и вопросов астрономии... по всей вероятности, в них совсем не упоминаются отдельные люди». Если такая интерпретация была верной, то майя не походили ни на одно другое известное человеческое общество.

Томпсон также придерживался мнения, что письменность Майя, по всей вероятности, не может быть переведена и вообще не соотносится не с одним разговорным языком региона. Однако его позиции были поколеблены уже через несколько лет после произнесения упомянутой выше цитаты. А в последние несколько десятилетий письменность майя наконец-то была расшифрована — с использованием той самой системы, которую Томпсон полагал неверной.

Письменность майя оказалась чрезвычайно трудной. Она содержала 800 знаков, некоторые из которых дублировали значения друг друга, плюс серии специальных суффиксов и префиксов. Это была смесь идеографического и слогового письма с очень сильной фонетической составляющей. Постепенное распознавание значений некоторых основных знаков, особенно символов, обозначающих отдельные города, полностью изменило наше представление об обществе майя. Теперь стало очевидно, что империя майя была разбита на небольшие государства, управляемые военной элитой, возводившей стелы для того, что бы увековечить память о себе, своих деяниях и о деяниях своих предков — реальных и вымышленных.

Самые ранние церемониальные центры и города возникли в этом регионе около 50 года н.э. В течение последующих двух столетий на равнине Юкатана шли постоянные военные конфликты, в ходе которых небольшие кланы и царства сражались между собой — некоторые из них увеличивались, а некоторые были захвачены и исчезали. Параллельно происходило расслоение самого общества майя, где правители усиливали свою власть, основывая первые династии.

За относительно короткий промежуток времени между 250 и 300 годами н.э. масштаб изменений значительно увеличился. По всему региону были возведены монументальные архитектурные произведения и первые стелы, прославлявшие достижения правителей. На них же находят и даты «Длинного счета», а также очень сложную иконографию. Наиболее ранняя из известных стел — № 29 в Тикале — была возведена 8 июля 292 года.

Один из самых трудных вопросов касается взаимоотношений Теотиуакана и первых правителей майя. Дело в том, что влияние Теотиуакана было таким всеобъемлющим, что нельзя предположить, что майя были от него изолированы. Укрупнение организаций внутри общества Майя, развитие городов и возвышение правящей военной элиты совпадает по времени с возникновением великого города Теотиуакана. Вероятно, это была прямая реакция на распространение влияния — но, с другой стороны, вполне вероятно, что возвышение элиты майя произошло именно при помощи Теотиуакана, и правила она от его имени. Частично это влияние оказывалось через «колонию» Теотиуакана в Каминальюу на территории народа майя. Влияние Теотиуакана четко прослеживается в скульптуре, керамике и изображениях 350—500 годов н.э. Также вполне вероятно, что некоторые из первых правителей Тикала либо были родом из Теотиуакана, либо же зависели от его военной поддержки. Стела №31, возведенная в Тикале в 445 году н.э. изображает воинов, похожих на солдат Теотиуакана, окружающих правителя, известного под именем «Грозовое Небо».

Карта 11. Долина Мехико

Ситуация радикально изменилась в начале VI века нашей эры. Между 500 и 550 годами влияние Теотиуакана на регион майя исчезло — по всей видимости, из-за растущих внутренних проблем. Этот уход совпадает по времени со значительным промежутком в возведении стел на территории майя — в период с 534 по 593 год их практически не было. За этим периодом последовала самая эффектная фаза в истории цивилизации майя, длившаяся около двух веков. В самом большом городе, Тикале, было построено шесть главных храмов и множество групп двойных пирамид. В других городах также возводились подобные архитектурные шедевры и многочисленные резные стелы.

Точная политическая структура общества Майя еще до сих пор не установлена. Несомненно, что отдельные города играли в ней очень важную роль. На данный момент известные нам иероглифические знаки, вырезаемые на стелах, соотнесены с 35 известными и 3 неизвестными городами. Абсолютно точно, что это названия столичных городов и подконтрольных территорий, а не титулы правителей. Их использование совпадает с периодами политической независимости, а забвение — с периодами различных завоеваний. С этой точки зрения можно предположить, что города, не имевшие своих знаков, по всей видимости, не имели и независимости.

Тем не менее до сих пор не ясно, состояло ли государство майя из восьми регионов с главными городами (такими, как Тикаль, Паленке и Копан), или же оно насчитывало около 50 мелких княжеств. Некоторые завоевания уже идентифицированы — например, захват Уакзактуна Тикалем в 378 году, владычество Дос-Пиласа над Сейбалем в течение 40 лет после 735 года. Территория большинства таких княжеств, вероятно, составляла 15 миль вокруг их столицы — хотя некоторые были явно больше. Например, Тикаль контролировал территорию, где проживало 1 500 000 человек (столько же жило в англосаксонской Англии того времени). Военные конфликты не были локальными и обычно приурочивались к засушливому сезону между ноябрем и маем, когда достаточно мужчин было свободно от земледельческих работ.

На протяжении всего этого периода майя подчинялись малочисленной элите. В последнее время исследователи склонялись к версии существования «династий» в разных городах, однако вопрос наследования до сих пор остается открытым. По всей вероятности, так время от времени и было. Хотя власть передавалась по мужской линии, известны две правительницы, обе в Паленке — госпожа Каналь-Икаль (583—604 годы правления) и госпожа Зак-Зук (612-615 годы). Впрочем, последняя могла быть регентшей при своем сыне. Некоторые стелы содержат свидетельства о царских браках между городами.

Зачастую внутри элиты возникали жестокие конфликты. Несколько стел в Тикале были намеренно разрушены последующими правителями, а в царской семье в Копане постоянно велись внутренние интриги. Теперь представляется ясным, что государство майя управлялось политическими силами, хотя в нем наверняка была и группа священнослужителей, способных выполнять сложные вычисления для возведения стел. Эти монументы обычно строились на пятую или двадцать пятую годовщину восшествия на престол, а также чтобы отметить значительные даты — день рождения правителя и основные события его царствования. Они могли быть связаны с особой правителя обрядом крови — когда игла с ушком и шнур пропускались через язык супруги властителя или через его собственный пенис. Вытекшая кровь использовалась для заклинания духов предков правителя — отсюда и исчисление мифических предков на тысячи лет в прошлое.

Расцвет цивилизации майя был сравнительно недолгим. В период с 731 по 790 год было возведено больше памятников, чем в другие годы. Тем не менее после 800 года по всему региону наблюдается быстрый упадок. Последние династические монументы возводились в Копане в 820, в Тикале в 879 и в Уаксактуне в 889 году. Последняя известная дата по Длинному Счету — 909 год, в дальнейшем эта система так и не была возрождена ни одним последующим обществом Месоамерики.

Причины заката цивилизации майя давно обсуждаются в научных кругах, однако единого решения по этому вопросу еще не найдено. Одним из основных факторов, несомненно, было давление элиты на общество в условиях хрупкой продовольственной базы. С ростом населения вырубалось все больше и больше лесов для создания сельскохозяйственных угодий, обеспечения древесиной и топливом, а также для производства большого количества лаймовой штукатурки, которой покрывали церемониальные постройки.

Тропические почвы долины были подвержены эрозии. Она поражала не только поля на склонах холмов, но и хрупкую систему приподнятых участков на болотах. Первые признаки проблем в сельском хозяйстве стали очевидны в VIII веке — захоронения того времени свидетельствуют о высоком уровне детской смертности, заболеваниях от истощения и недостаточном питании крестьян.

Очевидно, что с уменьшением избытка продовольствия для обеспечения элиты майя, та в свою очередь утяжелила бремя народа. Государство майя было очень слабо, оно практически не имело бюрократии и обладало ограниченными средствами для поддержания самого себя. Поэтому деградация оказалась очень быстрой. Растущие внутренние проблемы и напряжение, по всей видимости, привели к «крестьянским бунтам»; в добавление к этому нападения извне, следы которых обнаружены в некоторых местах, усугубили внутренний упадок. Менее чем за столетие общество майя вернулось на более примитивный уровень, покинуло города, а династические монументы оказались поглощены джунглями.

<-- Теотиуакан
Ацтеки -->