Европейская политика

ЧАСТЬ VI Формирование современного мира (1750-2000 годы)
Глава 22. Гражданские войны в Европе (1815—1945 годы)
22.6. Европейская политика

Окончание войны 1914—1918 годов не только самым радикальным образом изменило карту Европы, но также и создало новый политический ландшафт. Во многих государствах элита согласилась с тем, что право голоса будет предоставлено всем мужчинам — в качестве возмещения за участие в войне. В большинстве стран голосовать позволили и женщинам (Швейцария до 1971 года не позволяла женщинам голосовать). Эти перемены сильно изменили численность электората. Например, в Британии в 1910 году правом голосовать обладали примерно 7 млн человек — в то время как на следующих выборах в 1918 году подобная возможность появилась у более чем 21 млн человек. Однако структуры власти не изменились, и влияние обычных граждан на правительство оставалось крайне ограниченным. Политические партии, большинство из которых существовали задолго до того, как все взрослые получили право голоса, были глубоко укоренившимися и смогли включить новый электорат в существующую систему.

По мере адаптации к новой форме политики консерваторы и члены традиционных элит столкнулись с двумя наиважнейшими вопросами. Во-первых, готовы ли они работать в рамках либеральной демократии и конституционных правил? Во-вторых, как реагировать на возможную угрозу их положению, собственности и статусу вследствие увеличения налогообложения и неявно выраженного «социализма»? Обе эти проблемы обострились существованием революционного коммунизма в Советском Союзе и угрозой (реальной или воображаемой) того, что этот «вирус» может передаться другим странам. Совсем недавно закончилась война, экономические связи были нарушены, и вследствие этого почти все требования рабочих и профсоюзов казались элите и правящим группам предвестниками революции.

В большинстве индустриализованных стран наступил период репрессий. На практике страх перед революцией в них являлся по большей части воображаемым. К началу двадцатых годов XX века европейская политика была стабилизирована, и в основе ее лежал консерватизм. Во многих случаях старые либеральные партии XIX века либо разделились (как, например, в Британии), или пришли в упадок вследствие того, что многие их сторонники стали поддерживать более консервативные партии. Социалистические партии обнаружили, что добиться успеха в подобной политической среде — задача очень непростая. Рост поддержки со стороны электората, казавшийся таким сильным в первые десятилетия века, замедлился, и социалистическим партиям нигде не удавалось получить более половины голосов избирателей — несмотря на то, что именно в это время в европейских странах процент рабочих был наибольшим.

Социалистические партии поняли, что, если они будут участвовать в парламентской политике, им придется принимать правила (писаные и неписаные) этой игры, включая отказ от массовых забастовок. Во многих случаях социалисты обнаруживали, что пропорциональное представительство было введено параллельно с расширением электората именно затем, чтобы они гарантированно не могли получить большинство. Таким образом, в целом социалистическим партиям не удалось блеснуть в европейской политике. Хотя они иногда добрались до власти, обычно это означало вступление в коалицию (во Франции в 1936 году) или правительство меньшинства (в 1924 и 1929—1931 годах в Британии). Только в Швеции после 1932 года социалисты стали правительством большинства.

Всем им пришлось столкнуться с экономическими трудностями двадцатых и тридцатых годов XX века, когда было неясно, каким образом меры, предлагаемые социалистами (например, коллективная собственность), решат эти проблемы. Большинство социалистических правительств оказались в высокой степени традиционными в своей экономической политике, они организовали лишь несколько ограниченных социальных реформ, которые почти не отличались от тех, которые предлагали другие партии реформаторов.

Большинство европейских государств в период непосредственно после войны являлись демократическими. Однако в двадцатые и тридцатые годы XX века для европейской политики гораздо более типичным, чем социализм, стал неуклонный рост авторитарных военных диктатур и различных группировок правого крыла. В Португалии военный переворот в 1926 году привел к власти Антонио де Оливьера Салазара, глубоко консервативного экономиста-католика. К 1932 году он стал диктатором, и его режим даже после его смерти выжил до 1974 года.

В соседней Испании в 1923 году военная хунта под предводительством генерала Мигеля Примо де Риверы захватила власть и продержалась до 1930 года. За этим последовало падение монархии, создание в 1931 году второй республики и период политической нестабильности. Армейский государственный переворот в июле 1936 году против правительства Народного фронта провалился и привел к ожесточенной гражданской войне, продолжавшейся до начала 1939 года. Руководивший переворотом генерал Франко стал главой государства и включил многочисленные группы правого крыла в созданный им авторитарный режим, который сохранялся до самой его смерти в 1975 году.

В Греции в 1936 году была установлена королевско-бюрократическая диктатура под предводительством генерала Метаксаса. В Румынии король Кароль в 1937 году смог установить собственную диктатуру и назначил премьером своего личного кабинета ультранационалистского православного патриарха Мирона Кристи. В Болгарии за рядом авторитарных правительств в двадцатых годах XX века последовала царская диктатура царя Бориса в 1935 году. Югославия вследствие национальной раздробленности являлась очень нестабильной, и с конца двадцатых годов XX века в ней правила централизованная королевская диктатура. В Венгрии монархическая диктатура не могла установиться, так как союзники не допустили бы реставрации Габсбургов. С начала двадцатых годов страной правила глубоко консервативная, аристократическая землевладельческая элита под руководством регента адмирала Миклоша Хорти (последнего командующего австро-венгерским военно-морским флотом).

Австрия в двадцатые годы была демократической, хотя в ней существовало сильное противостояние между социалистами и консервативным сельским Христианско-социальным союзом. В марте 1933 года правительство, в котором доминировал ХСС, пришло к власти и стало править на основе чрезвычайных полномочий, также был создан «Фронт Отчизны». В начале 1934 года деятельность социалистов была запрещена.

В Польше нестабильная политическая система была свергнута в 1926 году в результате переворота, возглавленного генералом Пилсудским, который командовал польской армией во время войны с Россией. Под различными масками режим существовал до смерти Пилсудского в 1935 году, после чего сменился авторитарным националистическим правлением с доминированием военных. Три прибалтийские республики, ставшие независимыми во время краха Российской империи, изначально были в высокой степени демократическими. Все они страдали от крайней политической нестабильности и становились жертвами переворотов, то и дело организуемых героями «битв за независимость» при поддержке различных военных группировок и политиков правого крыла. К концу тридцатых годов XX века демократические государства, оставшиеся в Европе, можно было буквально пересчитать по пальцам: Британия, Франция, страны Бенилюкса, Норвегия, Швеция, Дания и Ирландия.


Версальское соглашение

ЧАСТЬ VI Формирование современного мира (1750-2000 годы)
Глава 22. Гражданские войны в Европе (1815—1945 годы)
22.5. Версальское соглашение

Союзные лидеры, собравшиеся в Версале в конце 1918 года, столкнулись с рядом пугающих проблем при попытке создать нечто новое из остатков Австро-Венгерской, Российской, Германской и Оттоманской империй, которые веками господствовали в Европе. Им также пришлось иметь дело с разгромленной Германией и согласовывать свои собственные сильно различающиеся интересы.

На деле эти лидеры обладали минимальным контролем над событиями и плохо представляли себе сложность этнической карты Центральной и Восточной Европы. Риторика союзников о самоопределении в сочетании с идеализмом президента Вильсона (являющимся неотъемлемой частью его «четырнадцати пунктов») оказалась трудной для применения на практике и часто вступала в конфликт с важнейшими стратегическими и политическими требованиями. Идея о создании «государств-наций» в Восточной Европе (основанная на ложных представлениях об истории Западной Европы) столкнулась с реальностями этнической карты, которая стала следствием перемещений племен, относящихся еще к периоду расширения европейского заселения в X веке.

В подобных соображениях также следовало учитывать стратегическую необходимость сдерживать как Германию, так и революционную Россию. Если бы право на самоопределение было предоставлено каждой национальности, то возник бы хаос с мешаниной политически и экономически нежизнеспособных мини-государств. Проблема мирного договора, принятого в Версале, заключалась в том, что его, в конечном счете, писали победители, что было вполне предсказуемо. Вместо «государств-наций» был создан рад мини-империй, в которых стали доминировать национальности, ранее бывшие меньшинствами, в то время как другие государства, такие как Польша и Румыния, были существенно расширены. Установленные границы были в немалой степени произвольными и мнение местного населения почти не принималось в расчет — за исключением нескольких случаев, когда проводились плебисциты. Проблемы, созданные в Версале, привели к плачевным последствиям, оказывавшим негативное влияние на историю Европы в течение всей оставшейся части XX века.

Вопрос о создание Чехословакии никогда не ставился на голосование, и серьезные экономические и социальные различия между сельской Словакией и индустриализированными чешскими областями Моравией и Богемией, не принимались в расчет. Решение союзников включить в состав Чехословакии Судетскую область, большинство в котором составляло немецкое население, чтобы дать новому государству выгодные для обороны границы, лишь увеличило проблемы с национальными меньшинствами. В государстве, ставшем по сути чешской империей, сами правящие им чехи являлись меньшинством.

Еще больше проблем возникло при создании нового государства Югославия, в котором были собрано множество национальностей, несколько религий, восемь различных судебных систем и два алфавита для основного языка. В этой стране порядка оказалось даже меньше, чем в Чехословакии. В декабре 1918 года союзники признали «Королевство сербов, хорватов и словенцев» в составе довоенной Сербии, Черногории и большой группы территорий, ранее принадлежавших Австро-Венгерской империи. Все его границы были спорными — но они рассматривались в качестве награды Сербии за ее усилия в войне, в которой она потеряла более миллиона человек (четверть своего населения). Югославия стала сербской империей — здесь была продолжена старая сербская династия, Белград был сохранен в качестве столицы, а вдобавок была изобретена искусственная сербохорватская национальность.

Сербы и хорваты, говоря практически на одном языке (при разных алфавитах — кириллице и латинице), исповедуют разные религии (православие и католицизм), а также имеют совершенно различное историческое прошлое. Фактически разница между ними примерно такова же, как между финнами и карелами, украинцами и западноукраинцами-галичанами. (Прим. ред.)

Хорваты, крупнейшее меньшинство, требовали выделения на федеральном уровне — но им в этом было отказано.

Хотя повторное создание Польши тоже было сопряжено с проблемами меньшинств (примерно треть населения страны не являлась поляками), главным вопросом стали новые границы государства. Образование коридора к морю в районе Гданьска (Данцига) разделило Германию на две части. На востоке поляки (вследствие победы в русско-польской войне) установили контроль над территорией, протянувшейся на 200 миль за этническую границу, утвержденную союзниками (так называемая «линия Керзона»). Население в этом районе никогда не мирилось с польским правлением или господством католической церкви. На Балканах Румыния была вознаграждена за присоединение к союзникам в 1916 году. Она получила Трансильванию и Буковину от Венгрии и Бессарабию от России, примерно треть ее населения составляли меньшинства и лишь границы с Чехословакией и Польшей не были спорными.

Присоединение Бессарабии к Румынии не было утверждено как законное Лигой Наций. (Прим. ред.)

Два государства — Болгария и Венгрия — оказались в явном проигрыше от подобного раздела.

Столь же проблематичным оказалось разделение Оттоманской империи. Почти вся она была поделена между Британией и Францией посредством создания зависимых государств под управлением посаженных для этой цели марионеточных арабских королей. После серьезного обсуждения, проведенного между двумя союзниками, Британия взяла под свой контроль Ирак, Палестину и Иордании вкупе с менее выраженным протекторатом над Аравийским полуостровом. Франция получила Сирию и Ливан. Армении было отказано в создании государства — хотя примерно 1,7 млн армян было убито турками во время войны в ходе первого геноцида XX века.

Это не так: по Севрскому миру 1919 года независимая Армения (созданная еще в начале 1918 года, а затем оккупированная турками) получила огромную часть турецкой территории. Но попытавшись захватить эту территорию в 1920 году, она потерпела жестокое поражение от кемалистов и оказалась перед выбором — признать власть большевиков или турок. (Прим. ред.)

Было отказано и в создании Курдского государства.

Союзники изначально планировали радикально урезать Турцию, при этом Греция должна была получить наибольшие преимущества. Однако обнаружилось, что подобное решение невозможно воплотить в жизнь на фоне роста турецкого националистического движения под предводительством Мустафы Кемаля, которое в итоге изгнало греческие войска из Анатолии. В начале двадцатых годов XX века союзники наконец согласились с тем, что Турция будет контролировать свою основную территорию — Анатолию, а также часть Фракии на европейской стороне Проливов.

Самым спорным решением, создавшим впоследствии огромные проблемы и принесшим невероятные страдания массе людей на протяжении всей оставшейся части XX века, явилось решение относительно Палестины. Из всех националистических движений сионизм оказался наиболее крайним. Это выразилось в требовании сионистов о «восстановлении» еврейского государства в Палестине — хотя такого государства не существовало там в течение почти двух тысяч лет. На предполагаемой территории этого нового государства лишь 8 % населения были евреями. Сионизм стал своего рода формой европейского колониализма — что проявилось в его отказе признать за существующим населением каких-либо прав.

Еще большему усилению подобной позиции поспособствовало заявление, сделанное британским правительством в 1917 году («декларация Бальфура»). Данный документ выражал типичное для европейцев отношение к остальному миру — обещание, данное Британией внешней группе относительно территории, которую она не контролировала, и без какого-либо рассмотрения желаний существующего там населения. Британия заявила, что это будет «способствовать созданию в Палестине национального государства для еврейского народа». Как именно следовало это понимать — было неясно, хотя было заявлено, что не будет сделано ничего такого, что бы нанесло вред гражданским и религиозным правам коренного населения. Но данное обещание старательно обходило их политические права.

В глубине души британцы гораздо яснее представляли себе свои цели. В 1919 году Бальфур сообщил британскому кабинету следующее: «Мы и не собираемся принимать во внимание желания нынешних обитателей этой страны... Четыре большие державы приняли на себя обязательство поддерживать сионизм... [это] гораздо важнее, чем желания и предрассудки 700 000 арабов».

Последней составляющей послевоенного урегулирования стали условия, наложенные на Германию. Они были несколько странными. Ее территориальные потери оказались небольшими — кроме Эльзас-Лотарингии, которая неизбежно возвращалась Франции (в Германии это не вызвало большого возмущения), они включали польский коридор к Гданьску и несколько незначительных территорий на западе.

И это не так: помимо уже упомянутой выше Судетской области, Германия утратила часть Силезии — причем вопреки результатам плебисцита, проведенного не этой территории, что уже впрямую нарушало декларации о «праве наций на самоопределение». (Прим. ред.)

Учитывая площадь Германии, не стоит удивляться тому, что как только она оправилась от войны, у ее соседей вновь возник старый вопрос о том, как приспособиться к существованию экономически сильной и объединенной Германии.

Европа 1919—1938 годов
Карта 74. Европа 1919—1938 годов

Союзники надеялись, что этого удастся избежать путем почти полного разоружения Германии вкупе с демилитаризацией Рейнской области и вводом сюда союзных оккупационных войск. Две главные проблемы заключались в масштабах наложенных на Германию репараций (на деле они оказались столь большими, что их просто нельзя было выплатить) и в решении включить в мирный договор пункт о «виновности за возникновение войны» — тем самым несправедливо возлагая всю вину исключительно на Германию.

В целом такого мирного урегулирования было достаточно, чтобы вызвать враждебность немцев — но при этом оно не оказалось настолько драконовским, чтобы на долгое время ослабить мощь Германии. Удастся ли избежать второго раунда в гражданской войне в Европе или нет — теперь это зависело от способностей союзников, особенно Франции и Британии (которые сами были ослаблены войной) привести в исполнение условия подписанного договора.


Революция

ЧАСТЬ VI Формирование современного мира (1750-2000 годы)
Глава 22. Гражданские войны в Европе (1815—1945 годы)
22.4. Революция

Европа сильно пострадала не только от гражданской войны между своими государствами, но также от угрозы (кое-где воплотившейся в реальность) внутренней социальной и экономической революции. Индустриализованные страны Западной Европы характеризовались значительным неравенством. Многие люди — не только марксисты, социалисты и революционеры — считали, что долгосрочное выживание подобных обществ сомнительно: бедные и эксплуатируемые просто не могут не восстать против условий своего существования и обязательно попытаются создать более справедливое и равноправное общество.

На деле же существующие общества вследствие ряда причин оказывались на редкость стабильными. Во-первых, промышленные рабочие, которые теоретически должны были представлять собой самую радикальную группу из-за высокой степени их эксплуатации, никогда не составляли большинства в каком-либо обществе. Во-вторых, даже рабочий класс был разделен. Существовали серьезные различия в интересах между квалифицированными и неквалифицированными рабочими, а многие промышленные сообщества были замкнуты и изолированы друг от друга.

В-третьих, большинство рабочих было заинтересовано главным образом в улучшениях своей зарплаты и условий труда. Такие улучшения были достигнуты — частично под давлением со стороны профсоюзов, да и правительства в свою очередь также создавали программы социального обеспечения. Эти программы дали рабочим материальный стимул, хотя и весьма неустойчивый, в сохранении существующего порядка. Таким образом промышленные общества Европы в XX веке характеризовались недостатком революционного движения.

Ближе всего к революции подошли Германия и Австрия в 1918—1919 годах после поражения в войне. В Германии в октябре 1918 года военное руководство ушло в отставку, в то время как старая немецкая элита пыталась сложить с себя ответственность за поражение страны в войне и предоставить неблагодарную задачу ведения переговоров об окончании войны кому-то другому. 9 ноября в Берлине к власти пришло новое социал-демократическое правительство, и уже казалось, что восстания в вооруженных силах и формирование рабочих и солдатских советов знаменуют начало социальной революции.

Новое правительство с самого начала сотрудничало с армейскими властями. Если Германия желала заключить перемирие, ей было необходимо в течение нескольких недель возвратить армию на родную территорию. В ответ армия вызвалась содействовать поддержанию порядка. Советы рабочих и солдат находились в руках умеренной социал-демократической партии (лишь в Мюнхене недолгое время они не были под ее контролем), и попытки государственного переворота как с левой, так и с правой стороны были подавлены. Большинство старых имперских институтов — армия, гражданская служба и суды — пережили переходный период 1918—1919 годов нетронутыми.

Дисциплина и организация социал-демократов, а также сильные корни, которые они пустили в рабочем классе за период с семидесятых годов XIX века, привели к тому, что революционные группы на левой стороне не пользовались большой поддержкой, и дезинтеграция власти не зашла достаточно далеко, чтобы дать радикалам какие-либо благоприятные возможности. Главная угроза для новой демократии пришла, как показали события двадцатых и начала тридцатых годов XX века, справа — от сил, которые так и не смирились ни с поражением страны в войне, ни с очень ограниченными изменениями 1918-1819 годов.

Настоящая революция произошла в стране, где согласно марксистской теории она быть не могла — в полуиндустриализованной России. Главная политическая проблема России заключалась в повторном усилении традиционной царской автократии с восьмидесятых годов XIX века в ситуации, когда усиливающемуся гражданскому обществу, созданному экономическим развитием, было отказано в гражданских правах и каком-либо участии в управлении страной, за исключением почти безвластных местных органов — земств.

Здесь автор излагает традиционный (в том числе и для советской историографии) взгляд — являющийся сильно мифологизированным. В действительности главной проблемой Российской империи стало разложение самодержавной системы, с которым успешно удалось справиться Бисмарку в Германии. Реформы 1860-х годов действительно привели к появлению образованного среднего класса — но автор совершенно напрасно ассоциирует его с «гражданским обществом». Напротив, будучи включен в элиту и разделив со старым дворянством значительную часть его сословных привилегий, новый «образованный класс» не был заинтересован в распространении этих привилегий на нижестоящие слои общества и установлении реального равенства. В то же время он стремился к политической власти, активно борясь против царского режима, который своей цензовой системой фактически обеспечивал его существование. Такое положение дел не могло не привести к катастрофе: придя к власти после неожиданного краха монархии весной 1917 года, «образованный класс» оказался абсолютно неспособен к управлению страной по причине отсутствия как опыта государственного управления, так и реальной поддержки со стороны большинства населения. (Прим. ред.)

Внутренние проблемы в России усилились из-за ее решимости действовать в качестве важной державы как в Европе, так и в Азии. Унизительное поражение от Японии в войне 1904—1905 годов (это был первый случай, когда европейская страна потерпела поражение от азиатского государства) разожгло революцию, которую правительство с трудом смогло подавить. Чтобы откупиться от умеренных либеральных группировок правительство предложило произвести изменения, которые бы создали конституционную монархию. Как только порядок был восстановлен, правительство тут же отказалось от этих обещаний, и ни одна из фундаментальных проблем России не была толком решена к вспышке войны в 1914 году; они просто сдерживались.

Именно влияние войны, в особенности крупные поражения осенью 1916 года* в сочетании с нарушением экономических связей, повышением цен на продовольствие и репрессиями вызвали кризис в Петрограде (так был переименован Санкт-Петербург) в январе 1917 года.

Осенью 1916 года Россия не понесла никаких военных поражений — наоборот, положение на фронтах значительно улучшилось после успешного летнего наступления против Австрии («Брусиловский прорыв»). (Прим. ред.)

Демонстрации и забастовки привели к образованию Совета рабочих и солдат, и в течение недели военное руководство, опасающееся, что войска откажутся сдерживать рабочих, посоветовали царю отречься от престола. За невероятно короткий период и с незначительным сопротивлением самодержавие, которое всегда ассоциировалось с Московским государством и Россией, рухнуло вместе с династией Романовых, правившей с начала XVII века. Было сформировано Временное правительство под руководством князя Львова, которое вместе с Советом встало у власти в столице.

Однако по мере краха старой автократии отсутствие сильных властных институтов на местах привело к захвату власти местными Советами, отражающими интересы солдат, рабочих и крестьян. Армия, состоящая в основном из крестьян, хотела мира и земли — но правительство решило продолжать участие в войне и отложить вопрос о земельной реформе до тех пор, пока Учредительное собрание не проведет заседание и создаст новую конституцию. Крестьяне, разумеется, начали брать события под свой контроль, захватывать поместья и делить их. Правительству не хватало вооруженной силы, чтобы препятствовать их действиям. Его решение предпринять крупную наступательную операцию в июне 1917 года привело к катастрофическому провалу.

Все больше и больше смена Временного правительства путем передачи власти Советам, казалась единственным способом достижения целей крестьян, рабочих и солдат. Небольшим революционным партиям, в особенности большевикам, пришлось приспосабливаться к этим требованиям. Количество членов большевистской партии возросло от примерно 10 000 в феврале до более чем 200 000 в октябре. Центральная организация почти не контролировала этот процесс, и партия была очень далека от ленинской идеи (разработанной в начале века) о небольшой тесно сплоченной группе идейных революционеров. В конечном счете Ленин добился успеха, убедив Петроградский совет (где у большевиков имелось большинство) осуществить захват власти. Нескольких воинских подразделений оказалось достаточно, чтобы разогнать Временное правительство, и большевики взяли власть.

В качестве незамедлительного результата государственного переворота большевики получили хрупкую власть в Петрограде, Москве и некоторых других местах, где они контролировали местные Советы. Большевики являлись несомненным меньшинством в стране, хотя и весьма организованным. Нехватка поддержки проявилась на выборах в Учредительное собрание, которое войска большевиков разогнали сразу же после того, как оно собралось на первое заседание. Способность большевиков оставаться у власти зависела от комплексной политической и социальной ситуации, по мере того как российская империя распадалась, а для восстановления империи и отстранения большевиков от власти возникли «белые» армии. Результатом стала ожесточенная четырехлетняя гражданская война, в которой участвовало множество сил с разных сторон. Большевики смогли постепенно собрать Красную армию численностью в 4 миллиона и нанести поражение основным «белым» армиям под командованием адмирала Колчака в Сибири и генерала Деникина на юго-западе.

«Белые» лидеры действовали несогласованно и оказались не способны нанести решающий удар по большевикам. Они также были ослаблены своим желанием восстановить монархию и земельную собственность — что отталкивало крестьян, а также стремлением восстановить Российскую империю — данная цель означала, что они не могли заключить союз с националистическими группами.

Победа большевиков в России произвела огромный эффект. За короткий срок это неизмеримо увеличило проблемы, стоящие перед лидерами союзников, которые пытались достичь мирного урегулирования в Версале. Вмешательство в гражданскую войну со стороны главных союзных государств (Британии, Франции, Соединенных Штатов и Японии) на стороне «белых» окончилось неудачей. Казалось, что революция может перекинуться из России на остальную часть Европы — в течение некоторого времени Венгрия находилась под управлением большевистского режима во главе с Бела Куном, Германия, казалось, находится на грани революции, а в 1920 году Красная армия продвинулась на запад до Варшавы.

Как и в Германии, здесь никто из «традиционных» партий в условиях кризиса не захотел брать на себя власть и ответственность за подписание унизительного мира с державами Антанты. В итоге власть была предложена коммунистам, которые попытались организовать сопротивление внешней интервенции. Когда это сопротивление окончилось неудачей (на стороне интервентов выступили местные монархисты), коммунисты ушли в отставку, передав власть обратно социал-демократам. Тех, в свою очередь, свергли монархисты — которым и пришлось подписывать капитуляцию перед Антантой в форме Трианонского мирного договора. (Прим. ред.)

Данный факт лишь увеличил решимость союзников изолировать Россию (в начале двадцатых годов она стала Советским Союзом) от остальной Европы.

Установление революционного режима в Советском Союзе привело также к появлению нового фактора, который еще сильнее осложнил гражданскую войну между европейскими державами. Для давно существующей европейской элиты победа большевиков представляла собой самый худший кошмар — социальную и экономическую революцию. Страх перед коммунизмом стал важнейшей частью европейской политики в течение десятилетий и повлиял на соотношение сил из-за почти полной изоляции Советского Союза.

За пределами Европы Советский Союз стал образцом для других групп, пытающихся свергнуть могущественные элиты или колониальных правителей. Когда после 1928 года в Советском Союзе начался процесс мощной индустриализации, он стал считаться примером того, как добиться промышленного развития, не будучи зависимым от существующих промышленных держав Европы и Северной Америки. После 1945 года оппозиция Советскому Союзу и его союзникам со стороны Соединенных Штатов стала стержнем мировой политики в течение почти пяти десятилетий.


Первая гражданская война в Европе. 1914—1918 годы

ЧАСТЬ VI Формирование современного мира (1750-2000 годы)
Глава 22. Гражданские войны в Европе (1815—1945 годы)
22.3. Первая гражданская война в Европе. 1914—1918 годы

Вспышка войны в августе 1914 года продемонстрировала огромную власть европейского государства над своими гражданами. Все иллюзии о солидарности рабочих, которые имели социалисты, быстро исчезли — в то время как мгновенно усилился шовинизм; графики мобилизации соблюдались неукоснительно. Молодое мужское население повсеместно призывалось в армию и отправлялось на фронт по железным дорогам в ходе сложной комплексной операции, тщательно спланированной многими годами ранее. За две недели французы мобилизовали 3,7 млн человек и отправили их на более чем 7000 специальных поездах к восточной границе с Германией. В Австро-Венгрии, хотя приказы о мобилизации были выпущены на пятнадцати языках, все национальные меньшинства изъявили желание сражаться за империю.

Однако вопреки расчетам большинства стратегов, война не стала кратковременным конфликтом. Многочисленные армии, которые возникли в итоге мобилизации, привели к необходимости создания военной экономики для снабжения их всем необходимым — что в свою очередь означало усиленное государственное регулирование всех аспектов экономики и общества, а также мобилизацию «внутреннего фронта» ради обеспечения победы. Это вызвало ряд последствий. Во-первых, огромные усилия со стороны наций означали, что военные цели должны стать максимальными, и компромиссы, которые следовали за истощением государств в ходе войн XVIII века, были теперь исключены.

Во-вторых, тотальная мобилизация экономики поставила под удар гражданское население, превратив его в мишень для противника. С самого начала войны британская блокада Германии была сознательно направлена против гражданского населения, и ее целью являлся подрыв боевого духа нации с помощью голода. Немцы отреагировали использованием своих подводных лодок, чтобы топить без предупреждения невооруженные торговые суда в попытке нарушить снабжение Британских островов. Британия была особенно уязвима для этой формы ведения боевых действий вследствие своей зависимости от внешних поставок продовольствия, которые развились в конце XIX века. Бомбардировка гражданских объектов с аэропланов и дирижаблей началась в декабре 1914 года, когда французы атаковали немецкие города. Немцы ответили подобным же образом, и к концу войны обе стороны разработали четырехмоторные тяжелые бомбардировщики дальнего действия, специально созданные для действий против городов и убийства гражданского населения.

Сначала военные действия характеризовалась довольно быстрым передвижением — но после неудачи первого наступления немцев на Францию через Бельгию линия фронта, протянувшаяся от границы Швейцарии до бельгийского побережья, стабилизировалась, и позиционное ведение войны стало нормой. Только на востоке, где ширина фронта составляла более 750 миль, продолжалась относительно маневренная война, и там важную роль по-прежнему играла кавалерия — хотя огромные расстояния означали, что решающие битвы происходили редко.

На Западном фронте оборона одерживала верх над наступлением, успешно сочетая траншеи, колючую проволоку и пулеметы.

В данном случае автор повторяет распространенный миф о всесилии пулемета. В действительности ключевое преимущество обороне обеспечили два совершенно иных фактора: «скорострельная» полевая артиллерия с унитарным патроном, ведущая огонь шрапнелью с закрытых позиций и способная легко переносить его на нужный участок в радиусе стрельбы, а также крайне высокая плотность войск, позволяющая быстро сосредоточить резервы к месту образовавшегося прорыва. Шрапнель, в отличие от пулемета, позволяла поражать противника сверху — в результате ни складки местности, ни передвижение ползком не спасали от вражеского огня, а прежняя нейтральная полоса оставалась препятствием для снабжения наступающих, пока они не достигали артиллерийских позиций противника. (Прим. ред.)

Благодаря этим средствам сколько-нибудь существенный прорыв оказывался почти невозможным, а вдобавок было трудно координировать атаки, потому что телефонные кабели легко повреждались, а портативные радиостанции еще не были разработаны.

В этой войне преобладали крупномасштабные артиллерийские обстрелы, которые вызывали большинство ранений и смертей, но были неспособны прорвать оборону. Продолжительное траншейное ведение войны было возможно лишь благодаря улучшениям в медицине. В англо-бурской войне британцы все еще теряли в пять раз больше людей от болезней, чем от действий неприятеля. В войне с Россией 1904—1905 годов японцы продемонстрировали важность прививок и санитарно-профилактических мероприятий в позиционном ведении войны возле Порт-Артур. Они сократили потери от болезней, уменьшив их в четыре раза по сравнению с потерями от действий врага. К 1912 году была выявлена роль платяной вши в распространении тифа, и строительство крупных станций по уничтожению вшей остановило распространение болезни, которая в противном случае вызвала бы даже еще большие потери при траншейном ведении войны.

Технологические новинки оказались неспособны повлиять на стратегический и тактический тупик. Благодаря комбинации существующих технологий — двигателя внутреннего сгорания, брони и гусеничной ленты — был создан танк; но, несмотря на возлагаемые на него надежды, он не стал решающим средством. Танки передвигались медленно (теоретически их скорость составляла четыре мили в час, но на поле боя она была менее мили в час), а вдобавок не отличались высокой надежностью. Химические средства ведения войны также не привели к решающему результату. Немцы впервые применили газообразный хлор против русских в конце января 1915 года — но после первоначального шока его воздействие оказалось ограниченным. Появление противогазов и респираторов привело к тому, что даже использование новых газов (к 1918 году их насчитывалось шестьдесят три различных типа) не дало решающего эффекта, хотя они использовались в огромном масштабе — в некоторых случаях выстреливалось более 40 000 газовых снарядов за одну ночь перед атакой.

Воздушные суда также являлись трудным в использовании оружием, хотя их применение быстро расширялось. Сначала экипажи аэропланов использовали в бою револьверы, винтовки, стальные стрелы; превосходство переходило от одной стороны к другой, по мере того как вводились новые конструкции и технологические улучшения. Использование бомбардировщиков также не оказало решающего эффекта: их бомбовая нагрузка была слишком небольшой.

Война затянулась из-за примерного равенства сил обеих сторон, коалиционного характера ведения боевых действий и способности обеих сторон максимально мобилизовать свою экономику и общество. Ни одна из сторон не могла превзойти по производству другую — и, несмотря на тяжелые потери, каждое государство было способно мобилизовать дополнительное количество людей для пополнения сил на фронте. Британцы, как обычно, взяли на себя обеспечение финансовой поддержки своих союзников, благодаря чему последние не испытывали проблем до 1917 года. Затем британцы начали ощущать нехватку ресурсов — особенно для оплаты военного снаряжения, которое они покупали в Соединенных Штатах. От банкротства их спасло лишь то, что США вступили в войну в апреле 1917 года.

Это стало очень важным моментом — Соединенные Штаты впервые приняли участие в европейском конфликте, и данный факт являлся первым признаком постепенного изменения в баланса сил между Европой и Америкой. Но война все еще не стала мировой войной — японцы быстро произвели захват немецких владений в Китае и на Тихом океане, а немецкие колонии в Африке были постепенно захвачены британцами и французами, однако все значительные сражения происходили в Европе.

В начале 1918 года Германия добилась почти полной победы на восточном фронте и навязала драконовский мир новому революционному социалистическому правительству в Москве. Освободившиеся немецкие войска были отправлены на запад, где весной 1918 года проявили большое тактическое мастерство в изыскании способов нанести поражение траншейной системе, которая была неприступной для союзников в течение трех лет. Это наступление поставило британскую и французскую армию на грань краха и едва не принесло Германии победу. Однако немцам не удалось осуществить ни одного решающего прорыва, и к лету союзные армии начали теснить немецкие силы назад.

Окончание войны произошло неожиданно, осенью 1918 года. Турки были разбиты в Палестине и Сирии, союзное наступление из Салоник разбило австро-венгерскую армию на Балканах. И хотя борьба на западном фронте все еще не докатилась до немецкой границы, окончательный провал сталь вполне очевиден. В самих Германии и Австро-Венгрии начало сказываться влияние блокады и голода. В итоге война закончилась после восстаний, политического краха режимов и революции — сначала в Вене и затем в Берлине.

На тот период в человеческой истории потери в войне были тяжелейшими. Помимо разгрома Германии и Австро-Венгрии было трудно понять, какие именно цели были достигнуты. Цели войны были значительнее, чем когда бы то ни было раньше, но таким же стал уровень смерти и уничтожения. В общей сложности более 8 миллионов военнослужащих было убито и 21 миллион ранено. На тот момент наибольшие потери понесла Франция. Там было мобилизовано почти 8 миллионов человек, более 60 % из них были убиты или ранены. Британцы, как и в предыдущих войнах, мобилизовали меньше людей, чем любая из крупных стран, принимавших участие в войне, и понесли наименьшие потери. Потери среди гражданского населения были даже больше. Погибло примерно 10 млн человек —главным образом от голода и болезней.

Эта война изменила до неузнаваемости политическую карту Европы. Монархии Россия, Австро-Венгрия и Германия были уничтожены революцией. К осени 1918 года целостность России была нарушена гражданской войной, и она лишилась значительной территории, которую приобрела в Восточной Европе с XVII века. Империя Габсбургов, существовавшая с XIV века и более четырехсот лет являвшаяся одной из доминирующих держав в Европе, исчезла совсем. Далее на востоке Оттоманская империя, которая также существовала с XIV века и была одной из величайших мировых держав, в конечном счете распалась на части.

Во многих отношениях Европа так и не оправилась от войны 1914—1918 годов. Урегулирование, состоявшееся после конфликта, не решило всех проблем, созданных войной. Более того, оно лишь усугубило ситуацию, обеспечив лишь промежуток между двумя этапами гражданской войны в Европе — которой спустя двадцать лет суждено было возобновиться и привести даже к еще более разрушительным последствиям.


Соотношение сил в Европе в 1871-1914 годах

ЧАСТЬ VI Формирование современного мира (1750-2000 годы)
Глава 22. Гражданские войны в Европе (1815—1945 годы)
22.2. Соотношение сил в Европе в 1871-1914 годах

Влияние объединения Италии и Германии на европейскую структуру власти было поначалу небольшим. Италия не являлась значительной державой, а Германия под руководством Бисмарка была способна придержать демонстрацию своей растущей силы. Франция, решив во что бы то ни стало вернуть себе Эльзас-Лоторангию, была враждебна Германии, но остальные державы были рады принять соглашение 1871 года.

Внутренне Европа оставалась глубоко консервативной, а элита пока еще была способна сохранять свою закрепившуюся позицию. За исключением Франции и Швейцарии (и после 1910 года — Португалии) Европа являлась монархической. В одних странах, таких как Британия, власть монарха была ограниченной, но, тем не менее, важной; в других, в особенности в Германии, Австро-Венгрии и России, она являлась основой политической системы. Но везде знать и аристократия были тесно связаны с монархом и обладали политическим значением благодаря своему доминированию в верхних палатах парламентов.

Ни одно из европейских государств не являлось полностью демократическим. Повсеместно большинство решений принималось в рамках все более усложняющихся институтов, государственными чиновниками или в судах. Огромной властью также обладала церковь. Лишь в последние десятилетия XIX века партии, представляющие промышленный рабочий класс (или заявляющие об этом), начали иметь хоть какое-то влияние на политику, но оно все равно оставалось очень небольшим.

В конце XIX века контроль европейских государств над своими гражданами увеличился. Отчасти это являлось результатом накопления изменений в военной технологии, благодаря чему развился новый тип ведения боевых действий. Три изменения в пятидесятых и шестидесятых годах XIX века стали особенно важными. Винтовки применялись со времен разработки оружия огнестрельного оружия — но так как их нельзя было заряжать с казенной части, скорость стрельбы из них была такой медленной, что они использовались лишь для лучших стрелков. В 1849 году капитан французской армии Минье изобрел пулю с мягкой оболочкой, которая легко проходила по нарезам. Это обеспечивало приемлемую скорость стрельбы и значительно большую точность, и подобного рода оружие стало быстро использоваться по всей Европе.

К концу пятидесятых годов XIX века к нему добавилось второе важное изменение — машинное производство оружия. Впервые это было использовано на арсенале в Спрингфилде в Соединенных Штатах в двадцатых годах XIX века, но не было быстро заимствовано, поскольку расход материалов оказался значительно выше, чем при индивидуальной сборке. Оба важных преимущества заключались в больших количествах оружия, которое можно было произвести, а также в возможности производства стандартизованных, взаимозаменяемых деталей. В Европе эта технология была перенята на британском оружейном заводе в Энфилде в 1859 году, где машины вскоре смогли производить 200 000 пуль Минье в день. Машинное производство также позволило разработку легких полевых орудий, зарежающихся с казенной части (использовавшихся во франко-прусской войне 1870—1871 годов). Затем появились заряжающиеся с казенной части винтовки с высокой скоростью стрельбы; их можно было перезаряжать, находясь в лежачем положении. Проблема заключалась в их меньшей дальнобойности и недостаточной точности по сравнению с винтовками Минье — следовательно, их использование требовало применения более совершенной тактики и осуществления большего контроля над войсками посредством лучше подготовленных офицеров и военнослужащих сержантского состава.

Эти технологические изменения означали, что теперь европейские государства могли создавать гораздо более массовые армии, чем в прошлом. Однако это можно было осуществить лишь с помощью призыва в армию множества молодых людей и выплаты им хотя бы скудного жалованья. Для более крупных армий также требовались резервные структуры, где бывших призывников можно было заставить продолжать военную подготовку. Обе эти задачи требовали сильного бюрократического аппарата, способного мобилизовать большое количество людей. Таким образом каждый молодой мужчина стал непосредственно ощущать власть государства.

Пруссия была одним из первых государств, которые предприняли определенные шаги в этом направлении. Она ввела трехлетний срок призыва без каких-либо освобождений. За этим следовала четырехлетняя служба в запасе, а потом — служба в ландвере. Это означало, что Пруссия могла одномоментно мобилизовать армию по численности эквивалентную количеству призванных за семь лет, и при этом оставить хорошо подготовленный Ландвер для охраны своей внутренней территории.

Мобилизация населения в таком масштабе была возможна лишь благодаря двум другим улучшениям. Во-первых, электрический телеграф позволил создать централизованные командные структуры, способные контролировать огромное количество людей. Во-вторых, строительство железных дорог в Европе позволило быстро перемещать большие армии, в случае если будут заранее тщательно спланированы графики комплексной мобилизации. Железные дороги также позволяли снабжать эти армии военным снаряжением и продовольствием, хотя лошади по-прежнему требовались для осуществления перевозок от конечных пунктов железных дорог. В армиях по-прежнему доминировало аристократическое офицерство, но они все больше зависели от технологических улучшений и растущей промышленной базы европейских держав.

Ко времени включения этих изменений в военные структуры Европы росли признаки того, что на соотношение сил в Европе все более влияет растущее могущество Германии. По сравнению с остальной Европой объединение Германии и ее индустриализация проходили относительно поздно, и, следовательно, существующим державам было трудно приспосабливаться к ее требованиям. Германия добилась большого успеха как промышленная держава — к началу XX века промышленное производство в ней было больше, чем в Британии, и она лидировала в ставшей недавно развиваться химической промышленности.

Однако качество этого производства еще долго оставалось невысоким. Англичане даже ввели обязательную маркировку немецких товаров клеймом «made in Germany» — это выражение тогда обозначало примерно то же, что «made in China» в конце XX века, то есть массовый дешевый ширпотреб сомнительного качества. (Прим. ред)

Однако ко времени, когда Германия заявила претензию на имперский статус, равный статусу других серьезных европейских держав, в мире осталось мало областей для захвата, и германской империи пришлось довольствоваться относительно бедными районами, которые были не нужны другим державам.

Хотя Германии мешали за морем, ей помимо этого противостояли и в Европе — поскольку любое усиление ее власти здесь было бы даже более дестабилизирующим. Все дело в том, что она угрожала нарушить статус-кво, который был на руку другим державам. Однако в целом германская риторика и политика, основанные на традиционной европейской смеси социального дарвинизма, расизма, милитаризма и империализма, мало отличались от тех, что были приняты в других державах региона.

К концу девяностых годов XIX века Европа была разделена пополам — «Двойственный союз» Франции и России и «Тройственный союз» Германии, Австро-Венгрии и Италии. Между ними сохранялся примерный баланс. Людские ресурсы России компенсировали фундаментальную слабость Франции — ее очень медленный рост численности населения, что делало трудным поддержание армии способной сравниться с армией Германии. Россия могла, благодаря своему огромному населению, содержать вооруженные силы численностью примерно в 1,2 млн человек (в два с лишним раза больше, чем в Германии), но инфраструктура для их поддержки, переброски по железным дорогам и производства военного снаряжения всегда была ограничена. Австро-Венгрия в «Тройственном союзе» являлась лишь партнером Германии, а Италия представляла собой полуиндустриализированную страну, слабую в военном отношении — что доказали эфиопы в 1896 году. Положение Италии в союзе было странным, учитывая ее споры с Австро-Венгрией из-за территории в Альпах и Далмации, ее длинную береговую линию, военно-морское превосходство французов и ее зависимость от Британии, от которой итальянцы получали четырех пятых необходимого им каменного угля. К концу XIX века большинство стратегов и дипломатов не ожидали, что Италия присоединится к своим номинальным союзникам в какой-либо европейской войне.

Британия, наиболее отдаленная от континентальных политических структур европейская держава, столкнулась с самыми фундаментальными стратегическими проблемами в конце XIX — начале XX века. Она была наиболее близка к тому, чтобы стать «мировой державой», хотя ее промышленное превосходство закончилось к семидесятым годам XIX века и перешло сначала к Соединенным Штатам, а затем к Германии. Расширение империи в конце XIX века являлось в значительной степени признаком слабости — стремление «перехватывать» территории у своих соперников только создавало дополнительные проблемы, а не увеличивало мощь империи. Британия на тот момент не могла извлечь пользу ни из одного возможного перераспределения власти в мире. Поэтому главная цель высокопоставленных британских политиков заключалась в том, чтобы как можно дольше сохранить текущее положение империи перед лицом ряда экономических, военных и стратегических новинок, которые угрожали его нарушить.

Британия была крупной военно-морской державой в мире, и неблагоприятное влияние на нее оказало увеличение важности железных дорог, что позволяло континентальным державам перемещать войска по суше быстрее, чем британцы перемещали их по морю. Также нежелательным для нее явилось возрастание мощи держав за пределами Европы. Самой важной из них были Соединенные Штаты. В восьмидесятые годы XIX века военно-морской флот США был меньше, чем у Чили, но к концу века его численность возросла в шесть раз, а к 1904 году американцы строили четырнадцать линкоров и тринадцать крейсеров одновременно. Таким образом флот США стал третьим по счету среди самых крупных в мире. Британии пришлось признать фактическое превосходство американцев в Западном полушарии.

Еще более трудные проблемы возникли из-за увеличения мощи Японии в качестве крупной региональной державы. Вследствие этого уязвимость Британии в этом регионе (торговые колонии Сингапур и Гонконг и белые доминионы в Австралии и Новой Зеландии) стала слишком очевидной. Поэтому Британия в 1902 году заключила союз с Японией. В течение следующих двадцати лет этому союзу, защищающему империю в Тихом океане, Юго-Восточной Азии и Океании, предстояло стать краеугольным камнем британской политики.

Союз с Японией также помогал Британии решить ее главную стратегическую проблему — защиту большой Индийской империи, которой она владела с пятидесятых годов XVIII века, от возможной угрозы со стороны русских. Подобная угроза явилась результатом расширения власти русских в Центральной Азии и строительства ими железных дорог по направлению к Афганистану и индийской границе. Хотя любое нападение на Индию было сопряжено с огромными трудностями материально-технического обеспечения, британцы считали, что необходимо к нему готовиться.

Союз с Японией обеспечивал определенную поддержку (разгром русских японцами в 1904—1905 годах наглядно это продемонстрйровал), но британцы решили, что им следует найти консенсус с России и союзной ей Францией по поводу многочисленных колониальных споров. Хотя британцам удалось стабилизировать свое стратегическое положение сразу же после подписания этих соглашений в 1907 году, эта стабилизация досталась им дорогой ценой: им пришлось занять (хотя бы неявно) определенную позицию в системе союзов, которые разделяли Европу. Одновременно Германия решила подкрепить свой статус строительством океанского флота — правда, оптимизированного для действия в Северном море. Британцы восприняли данный шаг как прямую угрозу.

Параллельно с этими стратегическими изменениями новинки в технологии даже еще быстрее меняли природу ведения военных действий и вынуждали государства адаптироваться к этим изменениям со все возрастающей скоростью. Уже в 1870 году французы использовали первый примитивный пулемет, способный выдавать примерно 150 выстрелов в минуту.

 Автор имеет в виду картечницу системы Монтиньи — многоствольную систему винтовочного калибра с неподвижным блоком стволов и «рамочным» заряжанием. Однако настоящим прообразом пулемета стала картечница Гатлинга, появившаяся в США еще в начале 60-х годов: она имела вращающийся блок стволов и могла стрелять очередями; механизм приводился в действие вращением рукоятки. (Прим. ред.)

А разработанный в 1884 году пулемет Максима стал высокоэффективным оружием, был быстро перенят и модифицирован всеми армиями мира. В сочетании с колючей проволокой — изобретением, изначально разработанным для огораживания пастбищ крупного рогатого скота на равнинах северной Америки, — оно давало подавляющее превосходство обороняющейся стороне в любой битве.

К шестидесятым годам XIX века разрывные снаряды положили конец господству деревянных кораблей на море. В первое десятилетие XX века дальнейший скачок в морских вооружениях произвел линейный корабль «Дредноут» с тяжелой броней из специальных видов стали. На нем стояли работающие на жидком топливе турбинные двигатели и механические вычислительные устройства для определения дальности и наведения орудий. В то же время были разработаны первые подводные лодки, а появление дизельного двигателя изменило их роль, превратив их из оборонительного средства в наступательное оружие по мере того, как их надводный радиус действия увеличился до 5000 миль. Но было еще неясно, как именно эти виды оружия будут использоваться в войне.

Новой важной областью военных действий стал воздух. Первый полет воздушного шара, не использующего для подъема никаких дополнительных источников энергии, произошел в конце XVIII века, но революционное изменение произвела именно разработка относительно легкого и мощного двигателя внутреннего сгорания. Первый дирижабль системы Цеппелина совершил полет в 1900 году, но хотя Германия к 1914 году имела восемь действующих боевых аппаратов этого типа, она слабо представляла, как использовать такое относительно нескладное оружие в бою.

Первый полет с использованием механического двигателя, осуществленный братьями Райт, произошел в декабре 1903 года, а к 1914 году у Британии, Франции и Германии имелось несколько сотен военных самолетов, готовых к использованию. Считалось, что их главным назначением, скорее всего, станет разведка, но итальянцы уже отличились сомнительным образом, став первой державой, которая бомбила с воздуха гражданские объекты. Это произошло во время войны с турками, когда итальянские аэропланы сбросили гранаты на город в Ливии в октябре 1911 года.

Столь же важными являлись разработки в области коммуникаций. Они затрагивали все области ведения боевых действий. После возникновения электрического телеграфа, к концу XIX века появились телефонные сети, а в 1897 году Маркони получил патент на устройство для радиосвязи (в 1901 году он передал первое радиосообщение через Атлантику). В гражданской сфере новая технология развивалась медленно, но военные переняли ее очень быстро. К 1914 году британцы оснастили радио 435 своих кораблей и построили тридцать береговых станций для осуществления связи с ними. Это значительно облегчило контроль над флотами на расстоянии — но также дало противникам возможность перехватывать радиосигналы.

Не следует считать, что Европа в начале XX века была разделена на два хорошо вооруженных лагеря, занятых масштабной гонкой вооружений и ожидающих вспышки войны. Подобный подход является очень упрощенным. Имелось некоторое прямое соперничество, но серьезные дипломатические кризисы — в Марокко в 1905—1906 и 1911 годах, по поводу присоединения Австро-Венгрией Боснии-Герцеговины в 1907 году и во время войны на Балканах в 1912—1913 годах — были успешно разрешены. Расходы на вооружение оставались на обычном уровне мирного времени — около 2 или 3 % национального дохода.

Даже Германия не являлась исключительно милитаристской державой. В период с 1890 по 1914 год она тратила на оборону лишь чуть более 3 % своего валового внутреннего продукта; это было меньше, чем в Британии; на программы социального обеспечения Германия тратила в два раза больше. Однако после 1912 года все крупные державы все больше готовились к войне, которая, как они ожидали, будет относительно недолгой и станет возможным решением большинства стоящих перед ними проблем. В частности, правительство Германии считало, что стратегический баланс становится все более неблагоприятным по мере того, как росла вероятность войны на два фронта.

Немцы полагали, что строительство русскими новых железных дорог (особенно на запад, в Польшу) ускорит их относительно медленный график мобилизации и расстроит военные планы Германии, сделав для немцев невозможным быстрый разгром Франции (как они сделали это в 1870 году), прежде чем появится возможность повернуться на восток для встречи с русскими. Растущая сила социал-демократов (продемонстрированная в 1912 году на выборах в рейхстаг) убедила многих в немецкой элите, что война станет единственным способом сохранить существующий социальный и политический порядок, создав атмосферу, в которой рабочий класс сплотится, чтобы поддержать нацию.

Во время дипломатического кризиса в июле 1914 года, который последовал за убийством наследника австро-венгерского престола сербскими националистами, немецкое правительство побудило своих союзников в Вене предъявить крайне жесткие требования и проявило мало беспокойства о риске всеобщей войны в Европе. Исходная ответственность за возникновение войны лежит на правительствах Германии и Австро-Венгрии — но ни русское, ни французское правительство не проявило большого желания избежать конфликта.

Военный конфликт в Европе в начале августа 1914 года оставил Британию в затруднительном положении. Победа немцев оставила бы их в опасной изоляции — но с другой стороны, если бы Франция и Россия разгромили Германию, в то время как британцы оставались нейтральными, они бы настроили против себя обе державы, представляющие наибольшую угрозу для их империи. В конечном счете, вторжение немцев в нейтральную Бельгию (это годами являлось частью их военных планов) дало британцам подходящий повод вступить в конфликт.

Война расширилась в течение месяца, когда в войну на стороне Германии вступила Турция. Италия, как и ожидалось, сохраняла нейтралитет до весны 1915 года. Затем она присоединилась к Британии, Франции и России, после того как ее прельстили перспективой больших приобретений по окончании войны.


Стабильность в Европе 1815-1870 годов

ЧАСТЬ VI Формирование современного мира (1750-2000 годы)
Глава 22. Гражданские войны в Европе (1815—1945 годы)

С точки зрения мировой истории европейская государственная система, развившаяся к XIX веку, была ненормальной. Большая часть мира всегда управлялась крупными империями, имеющими в своем составе много разных народов. Когда эти империи процветали и являлись хорошо организованными, они были способны поддерживать внутренний мир и стабильность на больших территориях.

Европа (за исключением территорий, контролируемых Оттоманской империей) никогда не находилась в таком положении. Вместо этого ее территория была разделена на несколько сотен (позднее это число значительно уменьшилось) активно соперничающих политических единиц. Несмотря на мифологию (по большей части созданную в XIX веке) о европейском «государстве-нации», личность «наций» обычно следовала за созданием государств, а не наоборот.

Период после разгрома Наполеона в 1815 году был в Европе необыкновенно мирным. До 1860 года произошло лишь две относительно небольших войны — Крымская (1854—1856 годов) и итало-австрийская (1859 года). Последняя привела к объединению Италии — но именно войны шестидесятых годов XIX века вызвали объединение Германии и в долгосрочном плане стали самыми дестабилизирующими из-за своего влияния на все остальные европейские державы.

Теперь стало гораздо яснее, сколь разрушительной могла стать европейская государственная система. Проникновение этой системы на Балканы в конце XIX века способствовало увеличению нестабильности из-за противоречивых требований, предъявленных рядом наций этого региона, поскольку все эти нации верили в свою собственную исключительность — а, следовательно, и в право на собственное государство.

В сочетании с технологическими изменениями в ведении боевых действий во второй половине XIX века эти проблемы привели к самой разрушительной войне на тот момент в мировой истории. Войну 1914—1918 годов в Европе едва ли можно назвать мировой войной, хотя ее участниками в конечном счете стали и Япония, и Соединенные Штаты. Именно уничтожение русской, австро-венгерской и германской империй к концу этой войны привело к еще более дестабилизирующему расширению этой государственной системы и ее распространению на остальную часть Центральной и Восточной Европы.

Европа не успела оправиться от войны 1914—1918 годов, прежде чем начался второй раунд гражданской войны в 1939 году. Это произошло отчасти из-за того, что поражение в войне 1914—1918 годов привело к появлению в Германии движения, которое собрало воедино почти все самые худшие элементы прошлого Европы. Речь идет о появлении нацизма. К 1941 году этот второй европейский конфликт перерос в настоящий мировой конфликт, который стал самой катастрофической войной в истории человечества. Он вылился в огромное уничтожение и, вероятно, в самый худший акт жестокости в мировой истории — сознательное убийство приблизительно шести миллионов евреев — примерно половина из них погибла в специально построенных лагерях смерти. Это явилось ужасной демонстрацией силы европейского государства и идеологии, которую оно могло заключать в себе.

Тем не менее полное поражение Германии в 1945 году ознаменовало весьма долгий и своеобразный период в истории Европы. На континенте теперь господствовали две державы: одна внешняя, Соединенные Штаты, и та, которая всегда находилась на периферии Европы — Россия (позднее Советский Союз). Краткий период господства Европы в мире был окончен, и причиной его окончания стали происходившие в Европе внутренние конфликты.

22.1. Стабильность в Европе 1815-1870 годов

Соглашение, к которому пришли в Вене в 1815 году, привело к ряду комплексных соотношений сил. Давно установившаяся династическая империя Габсбургов проявляла огромнейший интерес к поддержанию данного соглашения и сыграла в нем центральную роль. Империя Габсбургов являлась крупным препятствием для своего старого врага, Франции, особенно в Италии, а также для России на Балканах. Германская конфедерация старательно оберегала роль Австрии; кроме того, средние германские государства Бавария, Саксония и Ганновер (которые обладали собственными армиями и активно занимались внешней политикой) уравновешивали воинственную Пруссию и работали против любого германского национализма.

Не существовало единого немецкого парламента — Федеральный парламент во Франкфурте состоял из представителей тридцати девяти правительств, в том числе Австрии и Пруссии, которые обе находились частично за пределами Конфедерации.

Речь идет о Германском союзе — объединении 39 германских государств. Оно было образовано 8 июня 1815 года на Венском конгрессе. (Прим. перев.)

Пруссия стала доминировать в зоне свободной торговли (Цольверейн), которая развивалась с тридцатых годов XIX века, потому что Австрия вышла из ее состава, но последняя оставалась доминирующей (особенно в Федеральном парламенте) до пятидесятых годов XIX века.

Обычно Габсбурги, Пруссия и Россия стремились действовать вместе — например, при подавлении вспышки «либерализма» в Неаполе в 1821 году или для сохранения контроля над старыми польскими территориями. Франция все еще сохраняла свою силу (она оставалась более крупной, чем Пруссия), но не обладала поддержкой, необходимой для внесения изменений в соглашение 1815 года. Тем не менее она довольно быстро восстановилась после поражения — особенно за пределами Европы, в Леванте, а в 1830 году смогла захватить Алжир. К началу пятидесятых годов XIX века Франция представляла собой крупную державу, что и продемонстрировала в Крымской войне, а также в войне с Австрией.

Британия оставалась морской державой. Соотношение сил в Европе она считала по большей части удовлетворительным и сосредоточилась на расширении своей империи, что было относительно легко. Денег на армию и военно-морской флот выделялось значительно меньше, чем в XVIII веке, и это означало, что ведение даже локальной войны — такой, например, как Крымская, до предела истощало ресурсы и относительно слабую государственную структуру. Эта война оказалась невероятно изматывающей и для России. Хотя она обладала крупнейшей армией в Европе, ее инфраструктура была слабой — например, к югу от Москвы не имелось железных дорог. Это означало, что британцы и французы могли доставлять войска в Крым быстрее, чем русские. К 1856 году Россия оказалась на грани банкротства и стала просить мира.

Поражение французов от Габсбургов в 1859 году в битвах при Маджента и Сольферино привело к объединению Италии вокруг королевства Пьемонта и Сардинии. В 1859-1860 оно захватило Ломбардию, Парму, Модену и Тасканию — и с большей неохотой всю Южную Италию после того, как Гарибальди разгромил Королевство обеих Сицилий. После этого за пределами нового королевства остались лишь Венеция (под управлением Австрии) и Папское государство в Центральной Италии. (Франция в качестве награды за помощь взяла Ниццу и Савойю.) Это являлось лишь началом создания характерной итальянской национальной идентичности (и даже единого языка) из множества различных сообществ на полуострове, и к концу XX века этот процесс все еще не был завершен.

В Германии, как и в Италии, процесс объединения не включал в себя какое-либо «национальное» восстание, а скорее являлся результатом доминирования одного государства — в данном случае Пруссии.

Автор забывает о революции 1848-1849 годов, в ходе которой была сделана практическая попытка германского объединения. (Прим. ред.)

Оно было достигнуто посредством ряда войн. Первая велась против Дании из-за спорной территории Шлезвиг-Гольштейна и не была особенно важной. Вторая в 1866 году — против Австрии и ее союзников Саксонии, Гановера и северных германских государств. Эта война сыграла огромную роль. Быстрая победа Пруссии в битве при Садовой и последовавшее за ней присоединение к Пруссии австрийских союзников вынудило Австрию не вмешиваться в то, что считалось «германскими» делами.

Была создана новая северная германская Конфедерация, в которой доминировала Пруссия. В эту конфедерацию входили Саксония, Тюрингия, Дармштадт, Мекленбург и Ольденбург. Что еще важнее — другие государства, такие как Ганновер, Нассау и Хессе-Кассель были просто включены в состав Пруссии. Решение Луи Наполеона (Наполеона III), императора Франции, спровоцировать войну с Пруссией в 1870 году оказалось катастрофическим для французов, которые были быстро разгромлены. Победа позволила Пруссии добиться принятия акта об унификации Германии (которая затронула Баварию и другие южные германские государства). Помимо этого к новому государству были присоединены французские провинции Эльзас и Лотарингия. В 1871 году была объявлена новая Германская империя, а прусский король стал кайзером. Было заявлено, что это «Второй рейх» — первым был рейх императора Оттона тысячей лет раньше. Подобного рода заявления являлись необоснованными, и впервые в европейской истории появилось крупное сильное государство в центре Европы, что должно было привести к сильной дестабилизации.

В период с 1815 по 1870 год Европа являлась достаточно стабильной внутренне, а политическая власть оставалась почти полностью в руках существующей элиты. Социальные проблемы, вызванные индустриализацией (которая до пятидесятых годов XIX века за пределами Британии была очень ограниченной), более-менее сдерживались. В самой Британии произошли лишь ограниченные изменения. В 1828 году была отменена узаконенная дискриминация католиков, а спустя четыре года избирательная система для увеличения легитимности подверглась реформированию путем усиления контроля помещиков в сельских районах и введения среди городского населения небольшого числа новых избирательных групп, объединенных общими интересами. Избирательный электорат оставался небольшим, а активность единственной группы, бросившей радикальный вызов системе, — чартистского движения, удалось сдержать — несмотря на обширную поддержку, которую это движение получило вследствие экономического кризиса конца тридцатых и начала сороковых годов XIX века.

В новом государстве Бельгия численность всех избирателей составляла лишь 46 000 человек, а во Франции даже после «полулиберальной» революции 1830 года, когда Карл X был свергнут, и на его место пришел Луи-Филипп, представителей в нижнюю палату Национальной Ассамблеи выбирал электорат лишь из 250 000 человек, причем правом избираться обладала даже еще более ограниченная группа в 56 000 человек.

Эти три государства в Западной Европе были конституционными, но при этом олигархическими, и не притворялись, что являются «демократическими» или прилагают какие-либо усилия, чтобы двигаться в этом направлении. В Центральной и Восточной Европе правительства таких государств, как Пруссия, Австрия и Россия, где экономические перемены шли значительно медленнее, оставались аристократическими, бюрократическими и на редкость деспотическими.

Обычно правительства придерживались мнения, что при любом кризисе или при угрозе кризиса достаточно нескольких уступок, чтобы объединить недовольные элементы в элите и в имущих классах, дабы избежать каких-либо более радикальных изменений. Примером этого стали «неудавшиеся революции» в Европе в 1848 году. Здесь либералы с идеями о конституционном и в некоторой степени представительном правлении, подчиненном нормам права в сочетании со «свободной прессой», имели мало общего с более радикальными группами, которые пользовались определенной поддержкой среди все еще относительно малочисленного рабочего класса.

Первое крупное восстание произошло в Париже в конце февраля 1848 года. Спустя несколько недель произошел бунт в Вене, в результате которого Меттерних, чрезвычайно долго находящийся на своем посту, был наконец смещен за попытку военных репрессий. Старый порядок был восстановлен очень быстро, и процесс этот начался в мае в Неаполе. В начале декабря на престол Габсбургов вступил Франц-Иосиф — ему предстояло править до 1918 года.

Здесь автор ошибается: Франц-Иосиф умер в 1916 году, на смену ему пришел император Карл. (Прим. ред.)

В этом же декабре 1848 года Луи Наполеон набрал три четверти голосов на президентских выборах во Франции. Национальная Ассамблея находилась под контролем роялистов и консерваторов, народным образованием ведала католическую церковь, цензура была усилена, а в начале 1850 года был положен конец даже полудемократической системе, когда 3 млн человек лишились права голосовать. К 1851 году Луи Наполеон стал по сути автократическим правителем и взял себе титул Наполеона III. В Пруссии старая система также была восстановлена в 1849-1850 годах.

Несмотря на значительные перемены на карте Европы, в период с 1859 по 1871 год произошла лишь одна революция — она произошла, как это часто бывает, в государстве, потерпевшем поражение в войне. Во Франции после краха наполеоновского правления за власть стали бороться различные группы, что привело в конечном счете, к созданию Третьей Республики. Однако они не контролировали Париж, который находился в осаде пруссаков. Здесь силу набрали радикальные группы, которые учредили Коммуну. Она была жестоко подавлена, как только французская армия снова завладела городом.

В других местах перемен происходило немного. В Британии право голосовать было расширено в 1867 году, когда электорат удвоился — хотя даже тогда он составлял лишь около двух миллионов человек. В Италии введение жесткого имущественного и образовательного ценза ограничило электорат до полумиллиона человек.


Обзор XII Мир в 1900 году

Население: 1 625 000 человек
Региональное население:

  • Китай - 475 млн человек,
  • Европа - 390 млн человек,
  • Индия - 290 млн человек,
  • остальная часть Азии - 200 млн человек,
  • Африка - 110 млн человек,
  • Северная Америка — 80 млн человек.
Крупнейшие города:

  • Лондон (6 500 000),
  • Нью-Йорк (4 200 000),
  • Париж (3 300 000),
  • Берлин (2 400 000),
  • Чикаго (1 700 000),
  • Вена (1 600 000),
  • Токио (1 500 000),
  • Санкт-Петербург (1 400 000),
  • Филадельфия (1 400 000),
  • Манчестер (1 250 000),
  • Бирмингем (1 250 000),
  • Москва(1 100 000),
  • Пекин (1 100 000),
  • Калькутта (1 000 000),
  • Глазго (1 000 000)
События:
  • В Азии, за исключением Японии, Китая и Кореи, господствуют европейские державы
  • В Японии происходит ранняя индустриализация. Под контроль Японии попадают Корея и Тайвань
  • Националистическое движение в Китае - «Боксерское движение» — разгромлено европейцами и японцами. Китай ослаблен — большую часть дохода правительства забирают иностраные державы, в стране организованы концессии как торгового, так и юридического характера
  • Индия под контролем Британии
  • Оттоманская империя контролирует Македонию, Фракию, Анатолию, Левант, Аравию и Месопотамию
  • Слабая династия Каджаров в Иране
  • Африка, за исключением Либерии и Эфиопии, поделена европейскими державами
  • Латинская Америка независима, но ее государства в целом слабы и внутренне разделены
  • В мировой экономике доминируют индустриализованные державы Западной Европы и Соединенные Штаты
  • Мировое промышленное производство в три раза превышает уровень 1750 года
  • Мировое использование каменного угля в сорок шесть раз превышает его использование в 1800 году
  • Развиваются новые индустрии — химическая, электрическая и индустрия транспортных средств
  • Первые шаги в разработке радио
  • Первый полет «цеппелина».



Соотношение сил в мире в конце XIX века

ЧАСТЬ VI Формирование современного мира (1750-2000 годы)
Глава 21. Европа и мир (1750—1900 годы)
21.20. Соотношение сил в мире в конце XIX века

Индустриализация Европы и Соединенных Штатов в XIX веке радикально изменила соотношение экономической и политической власти в мире. В середине XVIII века уровень промышленного производства на человека в Европе, Китае и Индии был приблизительно одинаковым, а будущие Соединенные Штаты отставали примерно в два раза. К концу XIX века в мировой экономике господствовало несколько стран Западной Европы (Британия, Германия и Франция) — и Соединенные Штаты, на долю которых приходилось более трех четвертей мирового объема промышленного производства. Увеличение политической власти Европы позволило Соединенным Штатам перестраивать экономику регионов мира, находящихся под их контролем. США осуществляли этот процесс, добиваясь снижения пошлин для облегчения проникновения европейских товаров и сосредоточившись на производстве сырья для европейской промышленности и продовольствия для европейского населения.

В 1830 году государства за пределами Европы все еще производили две третьих мирового объема промышленного производства, и даже в 1860 году общий объем промышленного производства в Китае был таким же, как в Британии. Тем не менее к концу XIX века промышленное производство в Британии на душу населения более чем в сорок раз превышало его уровень в Китае.

Нельзя сказать, что Европа и Соединенные Штаты продвигались вперед, в то время как остальные страны мира стояли на месте. В XIX веке под давлением Европы в остальной части мира происходил процесс деиндустриализации. К 1900 году промышленное производство на человека в таких странах, как Индия и Китай, составляло примерно треть уровня Европы в середине XVIII века.

К концу XIX века мировой экономический баланс сильно отличался от того, который наблюдался в середине XVIII века. Вместо существовавшего ранее приблизительного равенства между Европой, Индией и Китаем теперь мир разделился на три очень неравные части — ядро, полупериферию и периферию. Страны «ядра», то есть индустриализованные государства Северо-Запада Европы и Соединенные Штаты, составляли лишь восьмую часть населения мира — но, тем не менее, на их долю приходилось подавляющее большинство мирового объема промышленного производства, примерно три четверти мировой торговли и еще большая часть зарубежных инвестиций.

Полупериферия состояла из трех типов государств. К первому относились страны Южной и Восточной Европы: Россия, Испания, Португалия, Италия, Австро-Венгрия и балканские государства. Они все еще являлись по большей части сельскохозяйственными, менее богатыми и развитыми, чем страны ядра, хотя часто оказывались важными в военном отношении. Одни страны, например Россия и Италия, казалось, постепенно подтягивались к странам ядра, а другие, такие как Испания и Португалия, очевидно пребывали в упадке. Ко второму типу относились государства за пределами Европы — колонии Канада, Австралия, Новая Зеландия и страны Латинской Америки, такие как Аргентина, Уругвай и Чили. Они представляли собой относительно процветающие страны, и их экономика была построена на экспорте сырья, в особенности продовольствия, в страны ядра.

Третий тип государства в полупериферии был представлен одной Японией. Ей удалось избежать политического контроля со стороны Европы, и она приступила к процессу индустриализации (а также созданию современного государственного устройства). Японская нация все еще являлась по большей части сельской (объем промышленного производства на человека составлял здесь лишь одну пятнадцатую уровня Соединенных Штатов) — но при этом являлась важной региональной державой, способной бросить вызов европейским державам. В этом на горьком опыте смогла убедиться Россия в 1904-1905 годах.

Остальную часть мира составляла экономическая периферия. Только два крупных государства избежали европейского контроля — Оттоманская империя и Китай; но оба они столкнулись с огромными внутренними проблемами, которые под внешним давлением только обострились. Тем не менее оба государства находились в гораздо более выгодном положении, чем Индия или Африка, потому что их политическая судьба была по-прежнему в их собственных руках.

В колониях экономическое развитие находилось в руках европейских держав. Они сосредоточились на развитии здесь производства сырья и создавали лишь ограниченную инфраструктуру железнодорожных путей и дорог для доставки этих продуктов в порты для отправки в Европу и Северную Америку. Хотя в европейских империях рабство было официально отменено (на деле оно сохранилось в значительной части Португальской Африки), оно было заменено другими схожими формами труда. В колониях был распространен принудительный труд, в большинстве регионов он дополнялся трудом на основе договоров об «ученичестве».

По мере того, как старые производители сахарного тростника на островах Вест-Индии приходили в упадок, возникали новые производственные районы — такие, как Маврикий, Наталь, Фиджи и Квинсленд. На плантациях, где выращивался тростник либо тропические продукты для европейского рынка, трудились работники, которых перевозили по всему миру. Их содержали в условиях, сходных с рабством, на протяжении до десяти лет. Теоретически им предоставлялось право на возвращение домой — но на практике оно реализовывалось редко. Во второй половине XIX века более 450 000 человек, работающих на основе договоров об ученичестве, были отправлены из Индии на принадлежащие Британии острова Вест-Индии; множество людей было перевезено в Наталь, на Маврикий и на острова Фиджи (где они со временем составили большую часть населения). Многие отправились в Малайю, работать в оловянной промышленности, или на Шри-Ланку — трудиться на чайных плантациях. В Квинсленд ввозились рабочие с островов Тихого океана, на Гавайи и в Перу прибывали китайцы и японцы. Голландцы перевезли большое количество людей с острова Ява в Суринам.

Экономическая реструктуризация мира шла рука об руку с ростом политической власти Европы и Америки. К концу XIX века примерно половина населения мира (700 млн человек) была подчинена правлению иностранцев. Существовало две мировых империи — Британия и Франция. На тот момент самой крупной являлась Британия, под контролем которой находилось около 350 млн человек. Она протянулась от находящихся в упадке «сахарных» островов Вест-Индии через значительную часть Африки и почти всю Индию до торговых колоний Сингапур и Гонконг в Азии. Империя также включала заселенные белыми и самоуправляющиеся колонии Канаду, Австралию, Новую Зеландию и Южную Африку.

Французская империя насчитывала лишь более 50 миллионов человек. Самым важным в ней был блок колоний в Западной и Экваториальной Африке вкупе с Алжиром, Тунисом и Марокко на севере континента. Другим важным регионом являлся Французский Индокитай, а небольшие колонии на островах Тихого океана и в Вест-Индии не играли серьезного значения.

Третьей крупнейшей империей являлась Голландия (35 млн человек) в которой наиболее важную роль играла Голландская Ост-Индия, остальная же часть империи состояла из бедной производящей сахар колонии Суринам и нескольких маловажных островов. Голландская империя была единственной крупной империей, которая не расширялась в XIX веке.

Почти вся португальская империя была приобретена с 1884 года — Ангола и Мозамбик были добавлены к островам Сан-Томе, Зеленого Мыса и старым индийским владениям Гоа и Диу. Соседняя с Португалией Испания в конце XIX века лишилась большей части своей империи (Кубы, Филиппин и других островов Тихого океана), у нее остались лишь Рио-де-Оро и несколько других незначительных районов Африки (в целом под контролем Испании находилось менее одного миллиона человек).

Германская империя была создана после середины восьмидесятых годов XIX века, но ее территории — Танганьика, Юго-Западная Африка, Камерун и Тоголенд в Африке, а также несколько островных владений в Тихом океане — не представляли большой ценности.

Наиболее быстро расширяющейся империей являлись Соединенные Штаты, хотя они всегда любили притворяться, что не являются имперской державой. До 1898 года все огромные территории, приобретенные Соединенными Штатами (за исключением военно-морской базы на острове Мидуэй), находились на американском континенте, их жителям было обещано гражданство и в конечном счете включение в состав США. Ситуация изменилась после «маленькой победоносной войны» с Испанией в 1898 году, когда Соединенные Штаты приобрели империю ценой гибели лишь 385 человек. Кубе предоставили независимость под строгим надзором со стороны Америки. Пуэрто-Рико, остров Гуам и Филиппины были захвачены под обещание им будущей независимости. Гавайи были включены непосредственно в состав США, чтобы воспрепятствовать каким-либо претензиям на них со стороны японцев. В 1903 году Соединенные Штаты захватили зону Панамского канала, после того как здесь был организован государственный переворот, чтобы отделить от Колумбии независимую Панаму.

Главной неевропейской империей являлась Япония, которая контролировала около 16 млн человек на Тайване и Корее.

К 1900 году ситуация в мире полностью изменилась по сравнению с той, которая наблюдалась в 1750 году. Европейские державы находились на пике своего могущества. Однако силы, которым предстояло уничтожить значительную часть этого влияния немногим более чем за полувек, уже начали действовать.