Европа: Население и продовольствие

ЧАСТЬ VI Формирование современного мира (1750-2000 годы)
Глава 21. Европа и мир (1750—1900 годы)
21.9. Европа: Население и продовольствие

Ранее о сельском хозяйстве Европы

Из предыдущей главы мы знаем, что сельское хозяйство Европы, в частности Британии, в начале XIX века по мере увеличения индустриализации с большим трудом поспевало за быстро растущей численностью населения. Значительную часть первой половины XIX века Британия зависела от импорта продовольствия из Ирландии. В 1800 году общая численность населения Европы составляла 180 млн человек, а к 1900 году она возросла почти до 400 млн Большее число людей стало трудиться в промышленном секторе и сфере обслуживания, и увеличившееся население нельзя было бы прокормить, не говоря уже об улучшении диеты, без некоторых весьма важных изменений, проистекающих благодаря растущему влиянию Европы на остальную часть мира. Европа начала импортировать из прочего мира значительное количество продовольствия и экспортировать туда большое число лишних людей, чтобы уменьшить проблему роста численности населения. Подобный подход не был доступен другим регионам Евразии, где тоже происходил похожий рост численности населения, и это значительно снижало их способность конкурировать с Европой.

Недавно ставшие независимыми государства на американском континенте (кроме Гаити) продолжали оставаться частью европейского мира. Тесные культурные и языковые связи европейских государств с их бывшими колониями не исчезли, и так как последние продолжали развиваться, они обеспечивали идеальные места для эмиграции из все более и более переполненной Европы. Становились доступными и новые районы. С конца восьмидесятых годов XVIII века Британия постепенно все активнее заселяла Австралию, изначально являвшуюся местом для ссылки заключенных, которых уже нельзя было отправлять в американские колонии. К тридцатым годам XIX века специально для эмиграции была создана колония Южная Австралия.

С жителями Австралии (аборигенами), которые ж м и там около 30 000 лет, обращались чуть ли не как с животными. Вся земля аборигенов была объявлена собственностью британцев, а в 1805 году было решено, что колонисты сами могут вершить над ними «правосудие», поскольку те не в состоянии понять европейский закон, и нет необходимости привлекать их к официальному суду. По мере расширения европейского заселения аборигены пытались оказать сопротивление, но конфликт оказался безнадежно односторонним: вдоль границы занятых территорий было убито примерно 2000 европейцев, а коренных жителей — более 20 000. Оставшиеся в живых, часто доведенные до ужасного состояния болезнями и алкоголем, сгонялись в районы, которые не были нужны поселенцам.

Самая жестокая участь выпала на долю примерно 5000 жителей Тасмании. Ряд совершенных зверств уменьшил численность тамошнего населения примерно до 2000, пока в 1830 году британский губернатор не решил окончательно изгнать их из колонизированных районов. На острове была организована гигантская этническая чистка, и к 1834 году все коренные жители были изгнаны на остров Флиндерс в Бассовом проливе. Там они были полностью дезориентированы, особенно попытками евангелистских христианских миссионеров заставить их отказаться от племенных обычаев и носить европейскую одежду, и их численность быстро сокращалась. К 1843 году в живых из них осталось лишь 43 человека. Последний выживший из всех тасманийских аборигенов умер, одинокий и забытый, в 1876 году.

Новая Зеландия также была открыта для заселения (это была первая британская колония, полностью заселенная свободной рабочей силой), но полинезийские маори были гораздо сильнее, чем аборигены Австралии. Британцам удалось захватить большую часть земли — но им пришлось заключить соглашение с маори, в соответствие с которым они получили статус полуавтономии и сохранили многие свои традиции и значительную часть своей культуры.

Америка, Северная и Южная, Австралазия и небольшие колонии, развивающиеся в Южной Африке возле мыса Доброй Надежды и в Натале, стали главными районами для заселения эмигрантов из Европы. К 1800 году эмигрировало не так много европейцев: население Южной Америки составляло примерно 500 000 человек, а Северной — 5 000 000 (обе эти цифры включают естественный прирост населения); в Австралии было 10 000 европейцев, а в Новой Зеландии их вообще еще не было. Даже к концу сороковых годов XIX века показатели эмиграции оставались низкими — самое большее примерно 100 000 человек в год.

Тем не менее в период с 1800 по 1914 год чистая миграция из Европы составила около 50 млн человек, и эта цифра равнялась четверти всего населения Европы в 1820 году. Большинство людей уезжало из-за плохих условий жизни в Европе в надежде создать себе лучшую жизнь в новой стране. Перемещение населения в таком масштабе было беспрецедентным в мировой истории и представляло большую выгоду для экономики европейских стран, поскольку избавляло от необходимости кормить и обеспечивать жильем всех этих лишних людей (и их потомков).

Более половины этих эмигрантов отправилось в Соединенные Штаты; большая часть их была из Британии, особенно из Ирландии. После ужасного голода в 1846—1849 годах свыше 1,5 млн человек уехало из Ирландии, и в то же самое время чуть менее миллиона покинуло Германию. К концу XIX века Европу покидал примерно один миллион человек в год; треть из них была из Италии, одной из беднейших стран Западной Европы, в которой наблюдался большой излишек трудовых ресурсов в сельской местности.

Эти люди уезжали жить в странах, с которыми у них были сильные связи; климат в этих странах был похож на климат Европы, и там они могли выращивать многие из тех сельскохозяйственных культур, которые выращивали на родине. Результатом стало значительное увеличение посевной площади в мире — в течение шестидесяти лет после 1860 года было возделано более одного миллиарда акров новой земли, главным образом в Соединенных Штатах, Канаде, Аргентине и Австралии. Однако эта земля не смогла бы обеспечить дополнительное продовольствие для Европы без ряда других улучшений. Во-первых, требовалось освоение внутренних районов этих континентов посредством строительства железных дорог, чтобы сельхозпродукцию и животных можно было доставлять в порты. Большая часть этой инфраструктуры была обеспечена инвестициями европейцев — к началу XX века британцы владели всеми железными дорогами Аргентины. Во-вторых, были необходимы изменения в морском судоходстве, особенно введение в строй больших пароходов, что сильно уменьшило сроки плавания, увеличило количество грузов, которые можно перевозить, и сократило затраты на их перевозку.

Ближе к середине семидесятых годов XIX века, после открытия в Соединенных Штатах первой трансконтинентальной железной дороги и улучшений в мореплавании, грузовые тарифы между центральными штатами США и Британией в течение двадцати лет снизились более чем вдвое. Цена на американскую пшеницу в Британии упала на 40 %, а ее экспорт утроился. Другие технологии, особенно замораживание и охлаждение, еще больше изменили мировую торговлю продовольствием. Первые охлаждаемые отсеки были использованы в 1870 году, чтобы транспортировать в Британию американскую говядину, но именно введение в строй первого рефрижераторного корабля «Фригорифика», который использовался на линии между Буэнос-Айресом и Францией в 1877 году, вызвало наибольшие изменения. Торговля с Латинской Америкой быстро росла, и за ним последовало первое судно-рефрижератор на линии из Австралии в Британию в 1879 году и из Новой Зеландии в 1882 году. Постепенно все эти страны стали жить в основном за счет экспорта мяса, шкур и шерсти. К девяностым годам XIX века начали осуществляться первые поставки масла и сыра из Новой Зеландии в Британию. В 1901 году в Британию с Ямайки была привезена первая партия бананов.

Результатом этих перемен стало огромное увеличение количества продаваемого в мире продовольствия (хотя почти все оно шло в Европу). В 1850 году мировой экспорт продовольствия составлял не более 4 млн тонн; к восьмидесятым годам XIX века он увеличился до 18 млн тонн, а к 1914 году достиг 40 млн тонн. В рамках мировой истории именно в этой области в XIX веке произошли наиболее значительные изменения. До этого периода большинство стран в отношении продовольствия полагались почти исключительно на самих себя, поскольку массовая перевозка товаров по суше на сколько-нибудь значительные расстояния была чрезмерно дорогой. Имела место некоторая торговля продовольственными товарами — например, поставки зерна для Рима и Константинополя, перевозки зерна в Китае вдоль Большого канала и из балтийского региона в Нидерланды, Бельгию и Люксембург.

Но торговали главным образом дорогими продовольственными товарами, являющимися предметами роскоши. До середины XIX века Европа из продовольствия импортировала почти исключительно пряности, сахар, кофе, чай и какао. Затем она переключилась на массовые товары, которые формировали основу диеты: зерновые, мясо и молочные продукты. К первому десятилетию XX века Британия импортировала 80 % потребляемой пшеницы, 65 % потребляемых фруктов и 40 % мяса. Благодаря этому в сельском хозяйстве было занято менее 10 % ее рабочей силы. Без импорта продовольствия (и эмиграции большого числа людей) индустриализация не могла бы идти с такой высокой скоростью в Европе вообще и Британии в частности. Такие страны, как Австралия, Канада, Новая Зеландия и Аргентина, которые экспортировали в Европу продовольствие (и другое сырье), начали процветать и стали одними из самых богатых в мире. К 1900 году валовой внутренний продукт (ВВП) на человека в Аргентине был таким же высоким, как в Италии, и в два раза выше, чем в Японии.

<-- Атлантическая экономика в XIX веке
Оттоманская империя -->

Атлантическая экономика в XIX веке

ЧАСТЬ VI Формирование современного мира (1750-2000 годы)
Глава 21. Европа и мир (1750—1900 годы)
21.8. Атлантическая экономика в XIX веке

Ранее об атлантической экономике: Ранняя Испанская империя, Бразилия: рабство и плантации, Голландцы и французы, Первый этап рабовладения на английских территориях, Плантаторская экономика XVIII столетия, Работорговля, Африка в экономике Атлантического региона, Золото и серебро, Европа и Азия: португальцы

Создание независимых государств в Северной и Южной Америке не произвело (не считая Гаити) фундаментальных изменений в природе атлантической экономики. Рабство оставалось наиболее важным ее элементом, особенно в южных Соединенных Штатах, Бразилии и Кубе, соответственно, работорговля не прекращалась. Соединенные Штаты с самого начала основывались на рабстве. Большинство «отцов-основателей», включая Вашингтона и Джефферсона, были рабовладельцами, то же самое можно сказать про 8 из первых 12 президентов США. Вирджинская «Декларация Прав», принятая 6 мая 1776 года в Уильямсбурге, провозглашала следующее: «Все люди от рождения свободны и независимы и имеют определенные неотъемлемые права... а именно — право на жизнь и свободу». Декларация Независимости резко осуждала британскую «тиранию», и в ней утверждалось: «Мы исходим из той самоочевидной истины, что все люди созданы равными и наделены Творцом определенными неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью». Но эти заявления, сделанные американскими лидерами в защиту своей собственной «свободы» и «независимости», выглядят абсолютно пустыми, поскольку они не распространялись на 700 000 рабов и небольшое число свободных негров, которые по этой формулировке людьми не считались. В 1787 году в черновике новой федеральной конституции было выражено требование ряда компромиссов, и хотя рабство не упоминалось прямо благодаря использованию таких эвфемизмов, как «другие лица», рабы были наделены особым статусом. В соответствии с ним раб — это лишь три пятых свободного человека. Также до 1808 года не существовало запрета на импорт рабов, и в этот период их ввозилось больше, чем за любые два других десятилетия американской истории.

Рабство стало наиболее острой проблемой первых семидесяти лет истории Соединенных Штатов. Производство хлопка для растущего британского рынка сильно расширилось, и число рабов возросло от примерно 700 000 в 1790 году до более чем 4 млн к 1860 году. Рабство также проникло в девять новых штатов и распространилось на половину континента до западной границы Техаса. После 1830 года в Соединенных Штатах было больше рабов, чем во всей остальной Северной и Южной Америке, они составляли примерно треть населения в южных штатах, но после запрета на дальнейший импорт в 1808 году численность рабов увеличивалась лишь посредством внутреннего воспроизводства.

Хотя обращение с рабами здесь было менее суровым, чем на островах Вест-Индии, условия, которые им приходилось выносить, были ужасными. В частности, это было связано с тем, что их разводили, словно животных, и когда производство хлопка переместилось на новые земли запада, семьи стали разделять. К концу пятидесятых годов XIX века Алабама, Миссисипи, Луизиана и Джорджия производили четыре пятых урожая американского хлопка, и старые рабовладельческие штаты на востоке сосредоточились на выращивании рабов. В период с 1790 по 1860 год в ходе этой внутренней работорговли на запад было перемещено около миллиона рабов, причем примерно семь из десяти рабов были проданы, а не переехали на запад вместе со своими владельцами. В результате треть браков между рабами оказалась насильственно расторгнута, и половина всех детей рабов была отделена по меньшей мере от одного из родителей.

С начала XIX века начали отчетливее проявляться отличия между Северными и Южными штатами. В Северных штатах, где число рабов всегда было незначительным и не имелось большой экономической заинтересованности в сохранении рабства, его отмена с конца XVIII века стала все более расширяться. Вермонтская конституция 1777 года запретила рабство. В других местах рабов постепенно освобождали, хотя их детям часто приходилось оставаться в рабстве, пока им не исполнится двадцать восемь лет — чтобы дать своим хозяевам некоторое экономическое возмещение. Последним среди Северных штатов рабство отменили в Нью-Джерси — это произошло в 1804 году.

К 1810 году примерно три четверти негров в Северных штатах были свободны (но подвергались сильнейшей дискриминации). Работорговля была запрещена — однако производство хлопка расширялось, поэтому на юге освободили лишь небольшое число рабов, а многие штаты, начиная с Южной Каролины в 1800 году, запретили освобождение от рабства без соответствующего разрешения властей.

Экспорт хлопка в Британию стал наиболее важной составляющей экономики атлантического региона, а рабство стало основой богатства юга. В течение двадцати лет до 1860 года экономика в Южных штатах развивалась быстрее, чем в Северных, и в целом Южные штаты были столь же процветающими, как любое из государств Западной Европы за исключением Британии. Однако рабство создало две серьезные проблемы: во-первых, оно сильно снижало скорость индустриализации и урбанизации, во-вторых, богатство было распределено в высшей степени неравномерно. Лишь одна из четырех белых семей действительно владела рабами, хотя большинство имело определенную долю в рабовладельческой экономике, и средний доход рабовладельцев было в четырнадцать раз больше, чем у остального населения. Тем не менее даже самые бедные белые соглашались с расовым оправданием рабства, которому придавалось все большее значение — идеи о превосходстве белой расы служили утешением для белых бедняков, зачастую по своему имущественному положению мало отличавшихся от столь же бедных рабов-негров.

Вскоре после своего создания Соединенные Штаты столкнулись с серьезной политической проблемой, возникшей в ходе расширения по континенту. Она заключалась в разделении новых территорий на рабовладельческие и свободные от рабства. Чтобы производство хлопка (которое зависело от рабства) процветало, требовалась новая земля — и тем не менее могло ли новое государство справиться с трудностями, вызванными распространением рабства? В 1803 году рабство было запрещено на Северо-Западной территории (современные Огайо, Индиана, Иллинойс, Мичиган и Висконсин), но в соответствии с «Миссурийским компромиссом» 1820 года определилась восточно-западная граница, к югу от которой рабство было разрешено. Огромные территории, отнятые у Мексики в 1848 году, едва не нарушили это соглашение — особенно вследствие того, что сопротивление распространению рабства происходило от желания сохранить эти территории исключительно для белых и не допустить на них ни одного чернокожего.

К 1860 году рабство на Юге процветало, и не наблюдалось никаких признаков его скорого исчезновения. Однако рабовладельцы Южных штатов, убежденные в том, что избрание Авраама Линкольна на пост президента предвещает отмену рабства, стали единственными рабовладельцами в Северной и Южной Америке, борющимися за его сохранение. Это стало большой ошибкой, поскольку именно подобное решение и гражданская война, которую оно спровоцировало, создали возможность для юридической отмены рабства.

В Британии кампания по отмене работорговли и самого рабства стала отчетливо прослеживаться в конце XVIII века (до этого против рабства выступали главным образом квакеры). Это движение часто рассматривается как «моральный крестовый поход», корни которого следует искать в идеях эпохи Просвещения о человеческом равенстве. Также считается, что эта кампания действовала против экономических интересов Британии — следовательно, данный факт дает британцам повод гордиться собой (хотя именно вклад Британии в создание рабовладельческой экономики атлантического региона являлся наибольшим). Однако далеко не ясно, почему идеи, традиционно ассоциирующиеся с эпохой Просвещения, стали важными лишь много позже этой эпохи (как-никак, в Соединенных Штатах, государстве, которое, вероятно, больше всего обязано своим существованием этим идеям, рабство в XIX веке распространялось в огромных масштабах). Также трудно сказать, противоречила ли отмена работорговли в начале XIX века экономическим интересам Британии.

В XVIII веке экономика атлантического региона менялась быстро. Острова Вест-Индии, где экономика была основана на производстве сахара, находились в упадке; независимость Америки нарушила многие схемы торговли, от которых получали прибыль британские купцы. Кроме того, с ростом индустриализации экспорт в Африку, Северную и Южную Америку становился менее важным, и в других местах создавались новые рынки. Равно важным являлось то, что идея освобождения от рабства выражалась весьма своеобразным образом. «Свобода» стала противоположностью «рабства», которое затронуло негров в других странах и определялось как система, при которой люди становились собственностью. В Британии же имелись «свободные институты» (несмотря на тот факт, что только ничтожное меньшинство обладало хоть какими-нибудь политическими правами), и людям «свободно» позволялось продавать свою рабочую силу на рынке труда. Это считалось не только морально приемлемым, но и несомненным благом, поскольку усиливало свободный рынок капитализма. Определенное подобным образом освобождение от рабства было гораздо менее угрожающим для привилегированных групп в Британии.

К 1810 году Британия, Соединенные Штаты, Нидерланды и Дания отменили работорговлю. Это парадоксальным образом увеличило стоимость всех существующих рабов в Северной и Южной Америке и привело к возникновению большой контрабандной торговли. В XVIII веке британцы все еще активно занимались работорговлей, но в XIX, особенно после 1815 года, якобы стали справедливыми и переключились на попытки пресечь эту торговлю. На деле же они просто вмешивались в торговлю, которой продолжали заниматься другие страны, — но общий эффект от этого оказался не очень значительным. В XIX веке британцы захватили около 1600 кораблей с рабами и освободили примерно 150 000 африканцев. Однако в целом после 1807 года в Северную и Южную Америку, главным образом в Бразилию и на Кубу, были доставлены свыше трех миллионов рабов. Данное количество более чем в два раза превышало уровень XVII века, хотя было меньше, чем во время расцвета работорговли в XVIII веке, когда главную роль в ней играла Британия. В течение XIX века прибыли от работорговли росли, по мере того как цены на рабов падали в Африке, но повышались в Северной и Южной Америке. Рабы, освобожденные британскими военными кораблями, не могли выбирать свою судьбу — большинство их было доставлено во Фритаун в новой колонии Сьерра-Леоне, основанной в девяностые годы XVIII века. Она представляла собой место, куда отправляли высланных из Лондона бедных чернокожих — малочисленных верноподданных африканцев, которые поддерживали британцев во время войны американцев за независимость, — и освобожденных рабов. К тому же британцы почти не вмешивались в растущую продажу рабов из Африки в исламский мир — за XIX век было продано примерно 3 млн человек, такое же количество, какое отправлено в Северную и Южную Америку, и к 1870 году в исламской Африке было столько же рабов, сколько в Бразилии и на Кубе.

Отмена работорговли не положила конец рабству — после 1807 года Британия имела более 600 000 рабов на островах Вест-Индии. Хотя спрос на сахар в Европе продолжал расти (в 1700 году среднее потребление в Британии составляло четыре фунта на человека в год, в 1800 году — 18 фунтов, к 1850 году увеличилось до 36 фунтов, а к XX веку стало превышать сто фунтов), почва островов Вест-Индии постепенно истощалась, и производство начало перемещаться в другие места. На британских островах рабство было отменено в период с 1833 по 1838 год, но с существенной компенсацией для рабовладельцев — 20 миллионов фунтов (сегодня это составляет примерно 1 млрд. фунтов). Данная сумма являлась полной стоимостью рабов. Рабовладельцам это было очень выгодно, так как их прибыли упали. Владельцы плантаций по-прежнему использовали бывших рабов в качестве рабочих, но упадок отрасли сказался именно на последних, а не на владельцах, поскольку им больше не нужно было заботиться о больших капиталовложениях в обеспечение рабов. Во французских и датских колониях отмена рабства произошла в 1848 году, в голландских — в 1863 году. После этого осталось три крупных региона с рабовладельческой экономикой: Соединенные Штаты, Куба и Бразилия.

Гражданская война в Америке, начавшаяся в 1861 году, номинально велась за единство страны и право на отделение, а на деле — за сохранение рабства в будущем. Линкольну нужно было действовать осторожно по двум причинам: во-первых, из-за усиления в Северных штатах демократов, которые занимали двойственную позицию в отношении войны и борьбы по отмене рабства; и во-вторых, из-за расположения приграничных рабовладельческих штатов, которые не присоединились к Конфедерации, — если бы они, особенно Мэриленд, сделали это, соотношение сил изменилось бы не в пользу севера, и федеральная столица Вашингтон оказалась бы окружена конфедеративной территорией. На Юге так и не произошло восстания рабов — хотя по мере наступления северных армий здесь росло нежелание действовать согласованно, а в войсках Союза Северных штатов сражались более 180 000 негров, из которых половина происходила с Юга.

В конце концов Линкольн почувствовал себя достаточно сильным, чтобы в январе 1863 года выпустить прокламацию об отмене рабства в качестве военной меры — она относилась только к рабам, пребывающим на территориях, удерживаемых мятежниками, а не к тем, которые находились на территории, контролируемой Союзом. Официально рабство было отменено лишь после принятия тринадцатой поправки к Конституции в 1865 году, когда Юг был разгромлен. Из-за войны рабство было отменено без выплаты компенсации.

После войны была предпринята ограниченная попытка реконструировать Южные штаты, но она проводилась бестолково, без приложения усилий по доведению начатого до конца. В итоге негры формально получили те же самые политические и гражданские права, что и белые (четырнадцатая и пятнадцатая поправки), — но для претворения этих прав в жизнь было сделано немногое. К середине семидесятых годов XIX века белые восстановили свой контроль в Южных штатах, а экономика почти не изменилась. Негры остались низшим слоем общества, став издольщиками, подвергающимися массовым дискриминациям во всех аспектах жизни.

В течение XIX века испанская колония Куба стала крупнейшим в мире производителем тростникового сахара, и в 1850 году в ней было проложено больше миль железной дороги, чем в любой другой стране Латинской Америки. Производство сахара (и, следовательно, местонахождение рабов) было сосредоточено в западной части острова. На востоке же росло число мелких белых фермеров, выращивающих кофе и табак. В 1868 году, после революции в Испании, произошла десятилетняя война за независимость — испанское правительство находилось в союзе с крупными плантаторами на западе и выступало против какого-либо освобождения рабов. Однако оно опасалось, что американцы (теперь превратившиеся в противников рабства), британцы и французы могут вмешаться и поддержать мятежников. Поэтому в Испании был принят закон об освобождении детей рабов (эквивалентный очень долгосрочной отмене рабства). Однако испанские колониальные власти отказались выполнять его, и это вынудило мятежников на востоке острова примкнуть к рабам. Вследствие этого сами рабовладельцы начали постепенно освобождать своих рабов. Лишь в 1880 году испанское правительство создало переходную «подготовительную» программу для рабов, которая должна была продлиться до 1888 года. Однако сильное падение цен на сахар привело к их окончательному освобождению, так как сделало рабство невыгодным для самих рабовладельцев. В 1886 году примерно 30 000 оставшихся рабов были освобождены.

Бразилия, последнее рабовладельческое государство на американском континенте, поначалу извлекала выгоду из отмены британских пошлин на импорт сахара в 1846 году, но затем уступила свои позиции более эффективной кубинской индустрии. Тем временем кофейные плантации в Сан-Паулу, Рио и Минас-Жераис не переставали развиваться, расширяя экспортную торговлю с Европой и Северной Америкой, и становились более важными, чем сахарные плантации. Поэтому рабовладельцы в северо-восточном регионе, где выращивали сахар, сочли более выгодным продавать своих рабов на юг, а не использовать их для выращивания сахара. Несмотря на это, в пятидесятых годах XIX века Бразилия все еще импортировала около 37 000 рабов в год для работы на новых кофейных плантациях. Желание избавиться от рабства в основном проистекало из расистских взглядов: считалось, что необходимо увеличить число белых в стране, а отмена рабства могла привлечь большее количество иммигрантов из Европы. Необходимость в них была вызвана тем, что владельцы кофейных плантаций в пограничных районах обнаружили, что по мере расширения производства даже крупномасштабный импорт рабов не сможет удовлетворять их спрос на рабочую силу. Закон, принятый в семидесятых годах XIX века, гласил, что дети рабов станут свободными по достижении возраста в двадцать один год (как и на Кубе, это вряд ли было революционным, но действительно готовило почву для окончательной отмены рабства). На деле же рабство пришло в упадок в течение восьмидесятых годов XIX века, и к 1888 году, когда оно было официально отменено, в Сан-Паулу оставалось лишь около 100 000 рабов. С рабством, которое в течение трех веков имело первостепенную важность для экономики атлантического региона, наконец было покончено.

<-- Независимость на Американском континенте: Латинская Америка
Европа: Население и продовольствие -->

Независимость на Американском континенте: Латинская Америка

ЧАСТЬ VI Формирование современного мира (1750-2000 годы)
Глава 21. Европа и мир (1750—1900 годы)
21.7. Независимость на Американском континенте: Латинская Америка

Бунт в испанских колониях Северной и Южной Америки начался в 1810 году и стал последствием вторжения Наполеона в Испанию — номинально первые восстания проводились в поддержку Фердинанда VII в качестве законного короля Испании. На деле же восстание, как ранее в британских колониях, затевалось местной элитой ради собственных целей. Однако его исход сильно отличался по ряду причин. Во-первых, элита боялась коренного большинства в испанских колониях, где европейцы никогда не расселялись в таком масштабе, как в колониях дальше на севере. Во-вторых, в пределах испанских колоний наблюдались значительно большие различия, чем даже между севером и югом Соединенных Штатов. В-третьих, и это, возможно, самое важное, имелась географическая изоляция различных колоний — они находились ближе к Испании, чем друг к другу. Внутри они были сильно разделены — даже в конце XIX века в Колумбии было дешевле привозить товары в Медельин из Лондона, чем из столицы Боготы, которая, хотя и находилась лишь в 200 милях, была отрезана двумя горными хребтами.

В результате в Испанской империи произошло четыре отдельных восстания — первое из них началось на севере, в Венесуэле, и в конце концов сомкнулось со вторым восстанием, зародившимся в Аргентине, и третьим, вспыхнувшим в Чили. Четвертое, в Мексике, было полностью отдельным, как и бунт Бразилии против Португалии.

Восстание началось в апреле 1810 года в Каракасе, когда власть захватила хунта, в которой господствовали креолы, в итоге в 1811 году объявившая о независимости. Война против Испании на севере под предводительством Симона Боливара была долгой и запутанной. Боливар дважды оказывался в изгнании — и дважды возвращался, чтобы продолжить борьбу. Конечный успех оказался возможен лишь тогда, когда в 1820 году произошла революция в Испании, и новое правительство приняло решение больше не присылать войск для подавления восстания. К 1821 году Боливар основал государство Великая Колумбия, в состав которой входили нынешняя Венесуэла, Колумбия, Эквадор и Панама.

Восстание на юге было сосредоточено вокруг Буэнос-Айреса, но проходило не очень успешно, пока в 1816 году его не возглавил Хосе де Сан-Мартин. Лидером отдельного восстания в Чили был Бернардо О’Хиггинс. Он и Сан-Мартин по большей части добились успеха в освобождении Перу в 1821 году. Именно на этой стадии оба лидера, Боливар и Сан-Мартин, в июле 1822 года встретились в городе Гуаякиль, чтобы обсудить будущее бывших испанских колоний. Первый был сторонником республиканской олигархии, последний — монархии. Соглашения достигнуть не удалось, и каждая территория пошла своим путем — что, вероятно, было неизбежно в любом случае, учитывая огромные расстояния и плохую связность. В конце концов испанские силы были разгромлены в декабре 1824 года в битве при Айякучо. К концу этого десятилетия Великая Колумбия распалась, а от Соединенных Провинций (т.е. Аргентины) отделился Уругвай.

В Мексике начинающееся восстание элиты потерпело неудачу, и за ним последовало более народное восстание, возглавленное священником Мигелем Идальго, который провозгласил отмену рабства и ежегодной дани, выплачиваемой коренным населением. Однако он потерпел поражение и был казнен землевладельцами, находящимися в союзе с остатками испанских сил. Восстание продолжил Хосе Морелос, но к 1815 году его силы также разгромили, а сам он был убит. Креольская элита хотела независимости, но одновременно стремилась сохранить свои собственные привилегии, ее восстание под руководством Августина де Итурбиде в конце концов увенчалось успехом в 1822 году. Итурбиде провозгласил себя президентом, но его режим рухнул, продержавшись лишь несколько месяцев.

Карта 67. Независимость Латинской Америки

Наименее революционное из всех движений за независимость имело место в Бразилии. После вторжения французов в Португалию тамошний монарх бежал в Бразилию. Когда в 1815 году монархия в Португалии была восстановлена, Бразилия была возведена в статус королевства, равного Португалии. Окончательный раскол произошел после восстания в Португалии в 1820 году, когда член королевской семьи Португалии стал императором Бразилии.

<-- Независимость на американском континенте: восстание рабов
Атлантическая экономика в XIX веке -->

Независимость на американском континенте: восстание рабов

ЧАСТЬ VI Формирование современного мира (1750-2000 годы)
Глава 21. Европа и мир (1750—1900 годы)
21.6. Независимость на американском континенте: восстание рабов

Восстание рабов, начавшееся во французской колонии Сан-Доминго в 1791 году, стало самой ожесточенной атакой, которая когда-либо производилась на плантации и рабовладельческую систему. К 1804 году колония обрела независимость и стала называться Гаити. Это была первая европейская колония с не европейским населением, которая стала независимой. В восьмидесятые годы XVIII века Сан-Доминго являлся самой процветающей из всех французских колоний в Вест-Индии. Его население состояло из 40 000 белых, 28 000 свободных цветных и 452 000 рабов. Число рабов увеличивалось, а условия их жизни столь же быстро ухудшались по мере возрастания спроса на сахар.

Проблемы начались с созыва во Франции Генеральных штатов для решения финансовых проблем государства — которые главным образом стали следствием войны с Британией для оказания поддержки американским колониям. The grands blancs («большие белые»), по большей части владельцы плантаций, избирали своих представителей и без приглашения отправляли их в Париж, где тех приняли, хотя они и не являлись членами ассамблеи XVII века. На Сан-Доминго элита устраивала свои собственные ассамблеи (по одной для каждой провинции и одна для колонии в целом), но не допускала на них большинство остальных белых — голосовать могли только владеющие более чем двадцатью рабами.

Им противостояли petits blancs — «малые белые», которые к лету 1790 года, казалось, взяли колонию под контроль. Обе группы белых заявляли, что представляют «революцию» — но на деле они представляли лишь себя. Осенью 1790 года цветное сообщество взбунтовалось, но бунт был подавлен. Формального равенства с белыми цветные добились только в мае 1791 года после агитации во Франции.

Именно разногласия среди белых и конфликт с группами цветных позволили произойти событию, которого всегда боялись европейские рабовладельцы в Северной и Южной Америке, — большому восстанию рабов. Оно началось в северной провинции в августе 1791 года, когда было сожжено более 200 поместий и убито более 1000 белых. Результатом стала почти полная анархия и четырехсторонняя гражданская война между двумя белыми фракциями, цветными и рабами. В 1793 году вмешались британские силы с Ямайки и испанские силы с востока острова. Посланные из Франции комиссары попытались в качестве революционеров объединиться с petits blancs — но grands blancs произвели попытку насильственного захвата власти, и комиссары решили вооружить для борьбы с ними более 12 000 рабов.

В 1794 году Национальная ассамблея во Франции отменила рабство, и на острове стал наблюдаться растущий альянс против белой элиты между комиссарами из Франции и бывшими рабами. Лидером рабов являлся Туссен Лувертюр, который сначала был в номинальном союзе с остатками французских властей. К 1798 году он нанес поражение британским и испанским силам, затем группам цветных и наконец — генерал-губернатору, присланному из Франции. К 1801 году Туссен обладал контролем над островом, хотя французы признали его лишь «губернатором» того, что все еще считали своей колонией.

Однако их попытка повторного завоевания в 1803 году оказалась лишь частично успешной, хотя Туссен Лувертюр был взят в плен и отправлен во Францию. Остатки французских властей были ликвидированы двумя помощниками Туссена — Жан-Жаком Дессалином и Анри Кристофом, которые в начале 1804 года объявили Гаити независимым государством. Оно должно было стать первой страной, управляемой бывшими рабами. В конституции, принятой в следующем году, было провозглашено, что все люди независимо от цвета кожи должны называться нуарс, хотя ни одному белому не было позволено владеть собственностью. В 1816 году был принят закон о том, что любой африканец может стать гражданином после проживания в Гаити в течение одного года.

Проблемы, с которыми столкнулось новое государство, были очень серьезными. Рынок сахара пришел в упадок — европейские государства игнорировали его, предоставив ему погружаться в крайнюю бедность. Не стоит удивляться, что в подобных обстоятельствах управление страной не было стабильным. Постепенно в правительстве Гаити начался раскол, и скоро в стране наступила почти полная анархия.

<-- Независимость на Американском континенте: Соединенные Штаты
Независимость на Американском континенте: Латинская Америка -->

Независимость на Американском континенте: Соединенные Штаты

ЧАСТЬ VI Формирование современного мира (1750-2000 годы)
Глава 21. Европа и мир (1750—1900 годы)
21.5. Независимость на Американском континенте: Соединенные Штаты

В то время, когда британцы начинали создавать империю в Индии, они утратили контроль над большинством своих значимых колоний на американском континенте. Война, которая привела к независимости тринадцати британских колоний, стала лишь первой в череде подобных восстаний. За ней последовало самое радикальное из всех — восстание рабов в Сан-Доминго (позднее Гаити), а затем независимость испанских и португальских колоний в Центральной и Южной Америке. К 1830 году европейские государства утратили власть почти над всей Америкой — у них осталось несколько островов в Карибском море, где экономика, основанная на производстве сахара, начинала приходить в упадок, и малонаселенный регион Канады. Может показаться, что европейцы лишились значительной части своей власти, но на практике этого не произошло. Коренное население было истреблено или уменьшилось до такой степени, что перестало быть значимой силой, а люди, которые теперь правили Северной и Южной Америкой, являлись потомками европейцев и разделяли почти все их взгляды. Американский континент по-прежнему оставался большой территорией для миграции туда европейцев и в конечном счете стал значительным источником продовольствия. Северная и Южная Америка оставались тесно интегрированными в европейский мир.

Британские колонии, расположенные вдоль восточного побережья американского материка, долгое время зависели от помощи британцев при отражении атак со стороны коренного населения и других европейских колониальных держав, в частности французов. Успех британцев в семилетней войне 1756—1763 годов устранил угрозу со стороны последних. Последующие попытки Британии обложить налогами американские колонии (закон о гербовом сборе и пошлины на чай), возможно, неумело претворялись в жизнь, но были разумной попыткой заставить колонии оплачивать расходы по их защите. Однако британцы не могли эффективно распространить свою власть на расстояние примерно в 3000 миль, и политический кризис перерос в открытое восстание, которое привело к принятию в 1776 году Декларации независимости. В последовавшей войне британцы обнаружили, что эти колонии неуязвимы для их главного оружия — морской силы (особенно когда они располагали поддержкой французского военно-морского флота), а небольшая армия, которую британцы смогли использовать на этом расстоянии, оказалась по большей части неэффективной, даже если бы они знали, как выиграть такую войну.

К 1783 году Британия уступила и признала независимость колоний. Это не стало для нее большим ударом, потому что ни один из ее европейских соперников не получил от этого значительной выгоды. Возможно, самым примечательным аспектом этой войны являлось то, что значительное число жителей осталось лояльным Британии — и не только в пределах тринадцати колоний, где война зачастую являлась гражданским конфликтом (хотя и без какой-либо значительной социальной революции), но и, что более важно, в Канаде. Отчасти это было случайностью — срыв снабжения армии мятежников, когда та начала операции против Квебека, и особенно суровая зима, — но также стало следствием того, что британцы перед этим старательно пытались наладить отношения с французскими поселенцами в недавно завоеванных колониях. В 1774 году закон о Квебеке признал католическую церковь в колонии и позволил католикам занимать важные посты. В Британии им это запрещалось еще в течение пятидесяти лет.

Во многих отношениях Декларация независимости, война и признание независимости не являлись самыми важными переменами в Соединенных Штатах. Значительное изменение произошло с созданием федерального государства и принятием конституции в 1787—1790 годах, которая заменила очень слабые статьи Конфедерации, согласованные между тринадцатью колониями в 1781 году. Соединенные Штаты отличались от европейских государств не только тем, что имели конституцию, но и тем, что им недоставало укоренившейся аристократической элиты и наследственных структур власти. Однако они являлись далеко не демократическим государством, даже если не принимать во внимание большое количество рабов (численности которых предстояло очень сильно возрасти в течение последующих семидесяти лет). Лишь в палату представителей могли избираться люди из разных групп населения, в то время как другие элементы в конституции были предназначены для препятствования и сдерживания любых демократических проявлений. В могущественном сенате каждый штат был представлен двумя членами независимо от численности населения, и они выбирались не прямым голосованием. Президент также избирался не напрямую, и независимая судебная ветвь федерального правительства была могущественной. Как и в случаях со многими странами, получившими независимость позднее, в XIX и XX веке, военный лидер в войне за независимость Джордж Вашингтон стал первым президентом. Тем не менее, когда Вашингтон после некоторой формы выборов в 1797 году уступил свой пост другому члену революционной элиты — Джону Адамсу, это явилось первой «демократической» передачей власти в мире.

Хотя новое государство было далеко не объединенным (отдельные штаты сохранили значительную власть), оно стало гораздо сильнее, чем прежние тринадцать колоний. Численность населения неуклонно возрастала, и заселение продвигалось на запад за Аппалачи до Миссисипи. Еще сильнее (по крайней мере, теоретически) государство стало после приобретения у Франции в 1803 году огромной, но почти полностью незаселенной территории Луизиана. За этим в 1821 году последовало приобретение у Испании Флориды и затем Техаса, который объявил себя независимым от Мексики. Нападение на саму Мексику в 1848 году закрепило эту территорию вплоть до побережья Тихого океана, хотя британцы обеспечили параллельное расширение Канады на запад, чтобы Соединенные Штаты не продвинулись на север.

К 1850 году Соединенные Штаты стали крупной континентальной державой, контролирующей обширную территорию и потенциально огромные ресурсы. Расширение власти Америки происходило отнюдь не за счет европейских держав — проигравшим оказалось именно коренное население континента. Оно страдало уже по мере того, как ранние колонисты расширяли свои первые небольшие поселения, покупая, а затем отбирая необходимую им землю. В ходе этого процесса коренные народы оттеснялись на запад (что увеличивало давление на другие племена) или заключались в резервации на худшей земле, которая не была нужна поселенцам.

В начале XIX века даже продажа земли под угрозой применения силы (по номинальным ценам) не очистила столько земли, сколько требовалось поселенцам, особенно на юге по мере расширения производства хлопка. Насильственное изгнание с земли было согласовано с конгрессом даже для индейцев чероки, у которых имелся установившийся процветающий образ жизни, собственные школы и газеты. Здесь армия Соединенных Штатов оттеснила на запад 90 000 коренных жителей, из них треть умерла из-за тяжелых условий перехода. Подобный процесс снова и снова повторялся в отношении различных племенных групп в разных частях страны по мере того, как колонистам требовалось все больше земли — в период с 1829 по 1866 год индейцы виннебаго шесть раз насильственно оттеснялись на запад, и их численность сократилась вдвое.

К 1844 году в Восточных штатах осталось менее 30 000 коренных жителей, и большинство из них находились в очень отдаленном регионе вокруг озера Верхнее. В шестидесятые и семидесятые годы XIX века в ходе ряда жестоких войн были разгромлены и изгнаны со всей самой лучшей земли племена Великих равнин. Их селили в «резервации», но затем снова перемещали, если колонистам требовалась земля, на которой эти резервации были построены. К 1900 году в Соединенных Штатах осталось не более 150 000 живых коренных жителей (в 1500 году численность коренного населения превышала пять миллионов).

<-- Британия и Индия: 1818—1877 годы
Независимость на американском континенте: восстание рабов -->

Британия и Индия: 1818—1877 годы

ЧАСТЬ VI Формирование современного мира (1750-2000 годы)
Глава 21. Европа и мир (1750—1900 годы)
21.4. Британия и Индия: 1818—1877 годы

С 1818 года британцы установили в Индии относительно стабильную, хотя и хрупкую систему контроля. Значительные регионы страны находились под прямым правлением, а во всех остальных местах британцы настаивали на своем «главенстве» и политическом контроле — двусторонние отношения индийским государствам не позволялись. Они регулировались проживающими там британскими «советниками». Над финансами государств и их взносами на содержание индийской армии и британской администрации осуществлялся строжайший контроль. В рамках этой системы правителям была позволена значительная местная автономия, особенно в отношении двора и официальных церемоний.

Некоторое время границы Британской Индии оставались ненадежными, особенно на северо-западе. Синд был завоеван лишь в 1839—1842 годах, а правители сикхов, которые контролировали Пенджаб, были могущественными, и в их распоряжении имелась очень эффективная армия (после 1822 года под командованием французских военных), а также собственный пушечно-литейный завод (также под руководством французов). В первой англо-сикхской войне 1845 года британцы развернули армию лишь примерно такой же численности, как у сикхов, и не могли добиться убедительной победы до тех пор, пока в 1848 году не произвели большую демонстрацию силы. Попытки завоевать Афганистан в конце тридцатых — начале сороковых годов XIX века окончились полным провалом. Тем не менее к концу сороковых годов XIX века границы Индии стали более надежными, чем были раньше в течение десятилетий.

21.4.1. Британия и индийская экономика

Главной мотивацией присутствия в Индии Ост-Индской компании и британского правления оставались торговля и богатство. Это проявилось в конце XVIII века в Авадхе, когда проникновение британцев возросло вследствие неспособности наваба удовлетворять их растущие требования субсидий и денег на содержание армии. Чиновники Ост-Индской компании и купцы приступили к перестройке экономики Авадха, чтобы она производила товары, необходимые британцам, — в первую очередь хлопок и индиго на экспорт. Причина этого заключалась в том, что в 1784 году британская пошлина на импортируемый чай была снижена со 120 до 12,5 % ради обеспечения дополнительного дохода для Ост-Индской компании.

Спрос быстро рос, но Ост-Индская компания по-прежнему требовалось найти способ оплаты чая, который она покупала в Китае, а золото и серебро все еще были в дефиците. Таким образом, оборот хлопка-сырца был очень важен — экспорт из Калькутты в Китай (по большей части из Авадха) вырос от 15 кип в 1800 году до 60 000 в течение пяти лет (индиго же отправляли в Британию). Но этого было недостаточно, чтобы оплачивать требуемое количество чая, и тогда британцы начали экспортировать в Китай опиум. К 1820 году это составляло шестую часть дохода индийского правительства. Британцам и Ост-Индской компании в частности удалось создать так называемый «круг процветания». Доходы от налогов на индийскую землю использовались для финансирования армии, которая держала под контролем Индию и также могла использоваться для расширения британской власти в Азии. В 1818 году взяв под контроль территории Бомбея, британцы в течение четырех лет удвоили налог на землю. Увеличение контроля над торговлей также принесло больше дохода, что гарантировало высокие прибыли инвесторам в Ост-Индской компании (дивиденды обычно достигали более 10 % в год). Богатства Индии не только окупали расходы Британии по управлению территорией, но и делали это с лихвой.

Британии также требовался контроль над индийской экономикой. В начале XIX века индийская текстильная промышленность все еще производила гораздо более качественные товары, чем британская. Различия в зарплате не были велики — британским рабочим, вероятно, платили примерно на треть больше, чем их индийским коллегам, а следовательно, для создания ценового преимущества была необходима механизация британской промышленности. Правительство могло сделать следующее — обеспечить британской промышленности свободный доступ к индийскому рынку посредством отказа вводить какие-либо пошлины для защиты индийской промышленности. В 1813 году Британия экспортировала в Индию приблизительно один миллион ярдов хлопковой ткани стоимостью примерно 100 000 фунтов. К 1890 году экспортировалось 2 млрд. ярдов хлопка стоимостью примерно 20 миллионов. И хотя британский хлопок попадал отнюдь не в каждую индийскую деревню, это обеспечило массовый захват индийского рынка и внесло значительный вклад в деиндустриализацию Индии в XIX веке. Это отражало силу лоббирования Ланкаширской текстильной промышленности и ее влияние на большое число «гнилых» мест в парламенте.

То есть таких, которые по текущему избирательному законодательству можно было получить крайне небольшим числом голосов. (Прим. ред.)

В характере европейской торговли, которая велась уже две тысячи лет, после 1870 года произошло фундаментальное изменение. Если раньше Европа покупала в Азии больше товаров, чем могла продать там, то теперь британский контроль над индийской экономикой дал ей возможность продавать больше, чем она покупала. Излишек, который получала Британия от торговли с Индией, стал важнейшей составляющей ее экономики и помогал компенсировать существенную часть ее дефицита торговли с остальным миром. Но Британия извлекала выгоды от индийской экономики и другими способами. Многое из современной мелкой промышленности Индии, например джутовые фабрики, принадлежало британцам, и прибыли от нее соответственно направлялись в Британию. Первая железная дорога в Индии была построена в 1853 году — линия длиной 24 четыре мили в глубь страны от Бомбея. К 1902 году в стране имелось 26 000 миль путей — больше, чем в остальной части Азии, и в три раза больше, чем в Африке. Однако многие из этих линий были построены под гарантии индийского (т.е. британского) правительства. Британским инвесторам были гарантированы дивиденды в размере примерно 5 % в год. Если же они падали ниже этого уровня, доходы вкладчикам все равно выплачивались, но платило им правительство за счет налогов, введенных в Индии. Это было хорошей односторонней схемой для британских инвесторов.

21.4.2 Великое восстание и последующий период

Хотя Британия была в Индии доминирующей державой, к 1850 году ее правление все еще имело ненадежную основу. В отличие от укомплектованных британскими офицерами индийских войск, сами британцы были все еще малочисленны, число администраторов было даже еще меньше, и они являлись частью плохо организованной структуры, установленной Ост-Индской компанией. В начале XIX века бунты против британского правления были обычным явлением. В них участвовали как армии Мадраса, так и армии Бенгалии, заминдары и местные помещики, протестующие против повышения налогов на землю, крестьяне, возмущающиеся по тому же самому поводу, и различные кочевые и племенные народы.

Заминдар (от перс, земиндар — землевладелец) — в государствах средневековой Индии обычно наследственный держатель земли. После англ. завоевания заминдарами стали называть утвержденных в правах земельных собственников, плативших земельный налог по системе заминдари. (Прим. перев.)

Многие сельские «бунты» при правлении Моголов были связаны с отказом платить налоги, но британцы считали это гражданским, а не военным вопросом. Тем не менее наказания были жесткими и обычно включали конфискацию земельных владений. Попытки британцев расширить свое влияние и ввести налоги на территориях, которые не были под контролем Моголов, также вызывали возмущение, как и обложение налогом местных правителей, готовых согласиться на требования британцев. В первой половине XIX века в Индии произошел целый ряд волнений — но британцы не позволили им перерасти рамки местных и региональных и использовали силу для установления господства на этих территориях, тем самым прекращая распространение бунта. В целом к британцам в Индии испытывали неприязнь, но совместных действий против них производилось слишком мало.

Великое восстание 1857 года отличалось от прежних бунтов своим масштабом, широким спектром участвующих в нем групп населения и угрозой, которую оно представляло для британского контроля над равниной Ганга — территорией, всегда имевшей решающее значение для влияния на Северную Индию. Проблемы в армии начались с принятием в 1856 году ракона о призыве на воинскую службу, в соответствии с которым индийские войска должны были подтвердить свою готовность служить за границей (это являлось одним из проявлений решимости британцев использовать ресурсы Индии для собственных имперских целей). Строгие в верованиях индусы считали, что могут оскверниться, служа в чужой стране. Введение новой винтовки Ли-Энфилда стало искрой, воспламенившей мятеж в некоторых полках армии. Дело в том, что патроны для нее было необходимо скусывать — а они, по слухам, были покрыты коровьим жиром.

Мятеж быстро распространился, но британцы, казалось, держали его под контролем — до тех пор, пока он не перерос во всеобщий бунт. Важную роль сыграло участие могольского императора Бахадур-шаха. Оно не только придало восстанию законность, но и разделило территории, которые контролировали британцы. Во многих местах бунтовали крестьяне, их часто поддерживали помещики, терпевшие большие неудобства от налоговой политики британцев. Именно масштаб восстания и участие большого числа различных групп означали, что это восстание куда серьезнее, чем какой-то «мятеж», как обычно называли подобные события британцы.

В конечном счете восстание потерпело неудачу, несмотря на сильную поддержку со стороны индийских мусульман, поскольку его цели были неясными, а действия восставших — некоординированными. Британцы добились успеха, поскольку смогли сохранить поддержку сикхов в Пенджабе, что позволило произвести атаку на Дели с двух сторон. Свою долю внесла и безжалостность британцев. Рассказы о том, как мятежников расстреливали, привязывая к пушкам, не были преувеличением, а в районах самых ожесточенных сражений (южный Авадх и западный Бихар) спустя двадцать лет все еще наблюдалось значительное снижение численности населения.

Однако за успех британцам пришлось заплатить дорогой ценой — для осады Дели им потребовалась армия в 120 000 человек, из которых 40 000 были ранены или убиты. Существенные убытки британцы понесли и вследствие потери земельного налога, а также дохода от торговли опиумом.

После подавления восстания британская Индия была реорганизована. Бахадур-шаха привлекли к суду, империю Моголов официально упразднили — таким образом даже с теоретическим раболепием британцев перед Моголами было покончено. Ост-Индскую компанию лишили права распоряжаться в Индии, и теперь управление страной осуществляло правительство из Лондона через министерство по делам Индии и вице-короля. В 1877 году британцы ввели своего собственного имперского правителя, когда на торжественном приеме в Дели королева Виктория была провозглашена королевой-императрицей. Эта система — прямое управление значительной частью Индии и контроль над почти 600 отдельными, номинально независимыми индийскими раджами, — почти не менялась до 1935 года.

Карта 66. Индия в 1900 году

Одновременно британцы переключились на набор армии в Пенджабе (после 1875 года почти половина армии состояла из сикхов) и увеличили использование непальских наемников-гуркхов. Дабы избежать еще одного крупномасштабного крестьянского восстания, они также изменили налоговую политику и резко уменьшили налог на землю, переложив это бремя на торговлю и другие источники дохода. В целом уровень налогов был достаточно высоким и позволял содержать армию (которую британцы использовали для своих собственных целей) и индийскую администрацию, при этом кое-что оставалось также на долю правительства в Лондоне.

<-- Установление британского правления в Индии и Юго-Восточной Азии, 1750-1818 годы
Независимость на Американском континенте: Соединенные Штаты -->

Установление британского правления в Индии и Юго-Восточной Азии, 1750-1818 годы

ЧАСТЬ VI Формирование современного мира (1750-2000 годы)
Глава 21. Европа и мир (1750—1900 годы)
21.3. Установление британского правления в Индии и Юго-Восточной Азии, 1750-1818 годы

Ранее об Индии

Первое значительное влияние Европы на Азию было оказано в Индии в середине XVIII века. Оно последовало за распадом империи Великих Моголов после смерти Аурангзеба в 1707 году и появления ряда местных и региональных царств, которые хранили лишь номинальную верность слабому могольскому правителю в Дели. В начале пятидесятых годов XVIII века британцы разгромили французов в серии незначительных конфликтов (каждая сторона имела силы численностью примерно в тысячу человек), оставив под их контролем только Пондишерри. Британская власть оставалась преимущественно морской и была основана на контроле над несколькими прибрежными торговыми городами. У британцев едва ли была в этом регионе достаточная армия, и они понимали, что не имеют возможности атаковать объединенную и сильную империю Моголов. В конечном счете господство британцев оказалось возможно лишь благодаря тому, что они смогли воспользоваться внутренними разногласиями в Индии, чтобы взять под контроль один регион, а затем использовать его богатство и людские ресурсы для увеличения своей власти над остальной частью Индии.

Решающие события произошли в конце пятидесятых годов XVIII века после взятия Калькутты навабом Бенгалии Сирадж-удом Даулахом. Он был потомком наместника Бенгалии начала XVIII века, и эта семья, как многие другие должностные лица Моголов в то время, пыталась создать свое собственное царство и обрести политическую поддержку. Захват Калькутты, главной торговой базы Британской Ост-Индской компании в Восточной Индии, стал одной из попыток наваба раздобыть деньги и увеличить свою власть. Он потребовал от компании более высоких платежей в обмен на разрешение продолжать торговую деятельность. Ост-Индская компания не поддалась на это вымогательство и, используя противников наваба в регионе, отправила для борьбы с ним Роберта Клайва с небольшим войском в 900 европейцев и 2000 местных солдат. В 1757 году в битве при Плесси они разгромили очень плохо организованную армию наваба, численность которой предположительно составляла 30 000 человек. Наваба казнили, вместо него поставили правителя-марионетку, но соглашение с императором Моголов было достигнуто лишь в 1765 году, когда компании отошло право собирать все государственные доходы Бенгалии, Бихара и Ориссы от сильно процветающего сельского хозяйства региона, выплачиваемые серебром.

Благодаря этому накопилось богатство доселе невиданных европейцами размеров. Даже с учетом невероятно высокого уровня коррупции в Ост-Индской компании ее прибыли от одних только таможенных денежных поступлений сильно выросли: до 1757 года они равнялись нулю, а в 1764 году составляли 2 млн фунтов, в 1769 году — 7,5 млн фунтов. Британские чиновники могли торговать самостоятельно и благодаря освобождению от всех налогов накапливали огромные состояния.

Контроль за огромным богатством Бенгалии являлся ключом к расширению власти Британии в Индии. Индийские ресурсы использовались для блага Британии несколькими способами. Доходы от налогов поддерживали чахнущую администрацию в Бомбее и Мадрасе. Что еще важнее, они использовались для покупки индийских товаров для продажи в Британии и Европе, таким образом останавливая утечку золота и серебра, которая веками ограничивала торговлю европейцев с Азией. Они также позволили британцам финансировать рост одной из самых больших в мире регулярных армий европейского образца. К 1782 году численность британской армии в Индии увеличилась от нескольких тысяч до 115 000 человек, и примерно 90 % этой армии составляли индийцы под командованием европейцев. Их называли сипаи, это слово произошло от персидского sipahi — «солдат».

Однако Ост-Индская компания проявляла чрезмерную жадность и часто оказывалась на грани банкротства, когда некоторые из ее войн оканчивались неудачей — в 1779 году британцы потерпели поражение от индусов-маратхов, а спустя год правители Майсура атаковали регион Мадраса, что привело к долгому конфликту. Тогда вмешалось правительство в Лондоне, введя определенную административную структуру, чтобы остановить худшие проявления коррупции. В соответствии с законом об Индии, принятом в 1783 году, и положениями хартии 1793 года были созданы должность генерал-губернатора в Калькутте и контрольное бюро в Лондоне для руководства частью Индии, находящейся под контролем Британии — несмотря на то, что ост-Индская компания продолжала свою деятельность. К началу девяностых годов XVIII века Индия ежегодно приносила в британскую казну 500 000 фунтов.

Расширение власти Британии в Индии представляло собой сознательную политику, целью которой было увеличить налоговую базу и найти новые способы содержать армию, становящуюся все более дорогой. Во многих случаях на местных правителей оказывалось давление, чтобы вынудить их принять британское «покровительство» посредством размещения британских армий и выплаты «дани» для помощи в содержании армии. Многие поступали так добровольно — но давление со стороны британцев для увеличения «дани» и налоговых поступлений от своих «союзников» только усиливало трудности местных правителей. Многие не могли их выдержать, и их места занимали британцы. Постепенно Индия становилась совокупностью территорий, напрямую контролируемых британцами, а оставшиеся местные правители попадали под строгий британский контроль.

Карта 64. Расширение власти Британии в Северной Индии

Расширению британского влияния в Индии противостояли три главных государства: Майсур, государство маратхов и государство сикхов. Эти государства становились все более организованными, перенимали для своих армий европейские технические приемы (используя европейских советников, особенно из Франции) и были способны развернуть значительные войска, которые британцам было трудно победить. Хотя Майсур был разгромлен в 1792 году, что привело к уступке значительной территории в Южной Индии вокруг Мадраса и на западе, хорошо организованное наступление британцев было предпринято лишь тогда, когда генерал-губернатором стал Ричард Уэлесли (1798—1805 годы). Он и его советники имели гораздо более ясное представление о расширении Британской империи и европейского превосходства и были готовы претворить их в жизнь. Государства, находящиеся в союзе с Британией, были взяты под более строгий контроль — присоединено государство Авадх (известное британцам как Ауд), а в главном штате Хайдарабад для обеспечения британского превосходства организован государственный переворот.

Чтобы добиться успеха во время второй войны против маратхов (1803—1805 годы), британцам пришлось развернуть силы численностью более 50 000 человек. Они захватили Дели и установили контроль над двором Моголов, хотя императору было позволено остаться на троне. Успех достался дорогой ценой — в период с 1798 по 1806 год долг Британской Ост-Индской компании утроился. Лишь во время третьей войны в 1817 году, когда британцам пришлось развернуть армию численностью свыше 120 000 человек с более чем 300 пушек, маратхи были окончательно разгромлены. К 1818 году господство британцев в Индии было по большей части прочным, хотя значительные территории все еще находились вне сферы их влияния. Теперь британцы контролировали беспримерное богатство — в 1820 году доходы, приносимые Британии Индией, были в семь раз выше, чем в 1770.

Карта 65. Расширение власти Британии в Южной Индии

Индия являлась базой и источником военных людских ресурсов для дальнейшего расширения британского контроля. В 1786 году, когда Ост-Индская компания получила Пенанг и сделала его своей факторией, Британия начала продвигаться в Юго-Восточную Азию. Война с Наполеоном дала возможность британцам контролировать Яву и Суматру в период с 1811 по 1816 год, когда была уничтожена монархия в царстве Джокьякарта. После войны эти острова были возвращены голландцам — в отличие от Шри-Ланки, где британцы смогли использовать индийские войска, чтобы в 1818 году нанести поражение сильному островному царству Канди и взять под контроль весь остров. В следующем году Ост-Индская компания приобрела Сингапур, чтобы сделать его серьезным конкурентом портам на Яве и полуострове Малакка. Это стало началом прочного союза между Британией и китайскими купцами в этом регионе и сформировало базис для серьезного расширения британской торговли. В 1824—1826 годах, а затем в 1852 году для завоевания значительных частей территории Бирмы с целью получить контроль над торговлей ценными породами дерева использовалась индийская армия.

<-- Технологии
Британия и Индия: 1818—1877 годы -->

Технологии

ЧАСТЬ VI Формирование современного мира (1750-2000 годы)
Глава 21. Европа и мир (1750—1900 годы)
21.2. Технологии

С начала XIX века Европа, несомненно, стала ведущим регионом Евразии в технологическом отношении. Это было важно не только из-за трансформации, которую технология вызвала в экономике и общественном устройстве европейских стран, но и потому, что она являлась необходимым инструментом в установлении европейского контроля над значительной частью мира. До появления этого технологического превосходства Европа могла доминировать лишь над наименее развитыми областями мира — Северной и Южной Америкой и затем Австралазией. Европа не обладала ни малейшим военным превосходством над великими империями Евразии, у которых тоже имелось огнестрельное оружие, а малочисленность ее войск и трудность их снабжения всем необходимым на больших расстояниях означала, что до 1750 года Европа не сражалась ни с одной из великих евразийских держав за пределами своей части света. Но даже тогда ее превосходство продолжало оставаться очень ограниченным, пока в середине XIX века не были разработаны новые технологии и новые виды оружия.

Именно нарезное оружие и артиллерия, заряжаемая с казенной части, а также скорострельный пулемет «максим» склонили чашу весов в пользу Европы. Иногда европейские армии терпели поражения, если очень сильно уступали в численности противнику (так, например, британцы проиграли зулусам в сражении за заставу Рорк-Дрифт), но обычно «битвы» представляли собой не более чем организованную резню — в 1898 году при Омдурмане войско британцев численностью всего в 140 человек перебило более 11 000 африканцев.

Первым важной новинкой стали паровые канонерские лодки, позволяющие быстро перемещаться против течения по рекам Африки и Азии. Впервые они были использованы на реке Иравади во время войны Британии с бирманским королевством в 1824—1826 годах, однако крупномасштабное их применение не начиналось до тридцатых годов XIX века и первых нападений на Китай.

Несмотря на свою пользу, канонерские лодки не становились решающим фактором до тех пор, пока европейцы не нашли способ борьбы с тропическими заболеваниями, особенно малярией, которая веками эффективно препятствовала их поселению в Африке и значительной части Азии. В среднем половина солдат, которых Британия послала в небольшую колонию Сьерра-Леоне в период с 1819 по 1836 год, умерла, почти все остальные были демобилизованы по инвалидности, и только один из пятидесяти все еще оставался годным к дальнейшей службе. Иногда уровень смертности доходил до восьмидесяти процентов, поэтому Королевский Африканский корпус формировали из военных преступников, которые согласились на замену приговора службой в Африке.

Начиная с XVII века для борьбы с малярией использовалась кора хинного дерева, растущего в Андах, — хотя было неизвестно, почему она оказывает такое действие. Впервые хинин был извлечен из коры двумя химиками в двадцатые годы XIX века и к концу десятилетия производился в больших количествах. Сначала он использовался в качестве лекарства от более умеренной трехдневной малярии, но к сороковым годам XIX века стал в больших дозах применяться в качестве профилактики гораздо более опасной тропической малярии. Показатели смертности европейцев от малярии снизились более чем в пять раз. Кроме того, британцы и голландцы начали выращивать это дерево в Азии, чтобы обеспечить себя собственными запасами. Теперь европейцы могли жить в тропиках и по меньшей мере иметь определенную надежду выжить там.

Одним из самых важных из всех усовершенствований в XIX веке стала революция в скорости сообщений. Железные дороги позволяли людям перемещаться по большинству стран в течение дня, но куда важнее для развития европейского контроля над другими регионами стали изменения в скорости мореплавания. До тридцатых годов XIX века европейцы, как и их предшественники в XVI веке, и арабские и римские моряки двумя тысячелетиями ранее, зависели от муссонов для сообщения с Азией, особенно с Индией. В зависимости от времени года требовалось примерно от пяти до восьми месяцев, чтобы послание из Британии достигло Индии. Из-за муссонов ответ мог прийти в Британию почти через два года. Но железные дороги и пароходы сильно сократили это время. В пятидесятые годы XIX века было возможно пересечь Ла-Манш на пароходе, проехать на поезде через Францию, отправиться в Александрию на пароходе и затем в Каир на поезде, а потом на верблюде в Суэц, прежде чем сесть на пароход в Бомбей. Путешествие занимало примерно тридцать дней, и столько же обратная дорога — прежний срок сократился приблизительно в десять раз. Открытие в 1869 году Суэцкого канала вдвое сократило морское путешествие из Британии в Бомбей (и в Сингапур на треть) — за первый год по нему проплыло 486 кораблей с суммарным тоннажем в 436 000 тонн; в 1900 году по каналу прошло 3 441 кораблей с тоннажем в 9,7 млн тонн.

Данный способ коммуникации, как и все остальные на тот момент человеческой истории, осуществлялся посредством физической передачи посланий, скорость которой зависела от того, насколько быстро могут передвигаться люди пешком, верхом, по железной дороге или на корабле. Эта взаимозависимость была нарушена фундаментальной революцией в тридцатые годы XIX века, вызванной открытием электричества, появлением телеграфа и таких способов передачи сообщений, как азбука Морзе. Теперь впервые информация стала передаваться гораздо быстрее, чем могут передвигаться люди. Сначала телеграфные линии ограничивались сушей (британскому правительству были необходимы железные дороги, чтобы проложить линии вдоль их путей). Чтобы проложить надежные подводные кабели, требовалось время и развитие ряда технологий. Хотя были перекинуты кабели через Ла-Манш и трансатлантические кабели, они служили недолго, и лишь в шестидесятые годы XIX века большинство технических трудностей было решено. В 1865 году Британия была связана кабелем с Индией, хотя прошло еще пять лет, прежде чем система стала работать надежно. В ту пору послание отправлялось за пять часов, а ответ приходил в течение дня. Улучшения в технологии отправки посланий, дающие возможность двухсторонней связи и многократных сообщений, привели к тому, что к 1895 году Британия и Индия обменивались двумя миллионами телеграмм в год. Десятью годами ранее британцы проложили сеть подводных кабелей, связывающих весь мир, и такие прежде отдаленные и всеми забытые острова, как остров Вознесения и остров св. Елены в Атлантическом океане, стали важными местами глобальной сети. Другие страны построили собственные сети — к 1900 году имелось семь кабелей, связывающих Францию и Алжир, а Соединенные Штаты проложили кабели через Тихий океан, используя такие отдаленные базы, как острова Гуам и Мидуэй.

Когда мир впервые в истории человечества был объединен в коммуникационную сеть, европейцы ввели свое собственное стандартизованное время. Это было относительно новым усовершенствованием даже для самой Европы. До середины XIX века в каждом городе было свое время — никаких трудностей не возникало, ибо сообщение осуществлялось столь медленно, что люди просто не обращали внимания на разницу во времени. Однако оказалось, что железные дороги не могут действовать в подобных условиях, поэтому для расписания движения поездов пришлось вводить единое время. В Британии выбрали время, основанное на движении солнца через ось пассажного инструмента Гринвичской обсерватории, хотя его обычно называли «железнодорожным временем». Постепенно вся страна приняла единое время. Как только коммуникации стали возможны по всему земному шару, такой же процесс начался и в других местах, и происходил он под контролем европейцев. За основу они взяли среднее время по Гринвичскому меридиану и затем разделили мир на часовые пояса, проведя их через каждые пятнадцать градусов долготы. Вследствие этого появилось два смежных часовых пояса с разницей в двадцать четыре часа, и, естественно, европейцы решили, что данное неудобство (международную линию смены даты) следует поместить в Тихом океане (чтобы она разделяла островные цепи), а не в Атлантическом океане, где эта линия пролегла бы между Европой и американским континентом.

<-- Ситуация в Евразии
Установление британского правления в Индии и Юго-Восточной Азии, 1750-1818 годы -->

Ситуация в Евразии

ЧАСТЬ VI Формирование современного мира (1750-2000 годы)
Глава 21. Европа и мир (1750—1900 годы)

Трансформация Европы в XIX веке не ограничивалась индустриализацией и урбанизацией. В период с 1750 по 1900 год, отчасти благодаря этим внутренним экономическим переменам, она постепенно стала доминировать над остальным миром. В 1750 году положение Европы в мире почти не изменилось по сравнению с ситуацией в начале XVI века — она успешно господствовала над Северной и Южной Америкой, но в Африке и особенно в Азии попрежнему имела лишь несколько зацепок в форме факторий и фортов. Ее влияние на огромную Оттоманскую империю и на Китай времен династии Цин было минимальным. Однако к 1900 году Европа и ее ответвления доминировали над всей Америкой и Австралазией; британцы повелевали в Индии, турки лишились большинства своих территорий в Европе и южного берега Средиземного моря, Африка была почти полностью поделена между европейскими державами, а Китай находился под сильным давлением. Только Японии удалось избегнуть подобной участи, и она сохранила почти полный контроль над своей судьбой. В 1800 году Британия правила 20 миллионами людей за пределами британских островов. В 1900 году эта цифра возросла до 400 миллионов, что составляло четверть населения мира. В 1800 году Европа вместе со своими непосредственными ответвлениями контролировала примерно треть поверхности мировой суши; в 1900 году — свыше четырех пятых. Это было самым быстрым расширением влияния в мировой истории.

21.1. Ситуация в Евразии

21.1.1. Европа

После 1750 года взаимодействие между обществами и культурами Евразии усилилось (происходила массовая интенсификация одной из самых главных тенденций мировой истории), но они относились друг к другу с взаимным непониманием. Именно этот период был жизненно важным в формулировке Европой ее роли и положения в мире. Европа всегда была склонна противопоставлять себя более передовому и сильному исламскому миру, который господствовал в Средиземном море и юго-западной Азии (и значительную часть времени на Балканах). Изначально Европа считала себя частью «христианского мира», хотя христианский мир был сильно разделен после 1054 года (и еще больше с XVI века) и не совпадал с формальными границами европейского континента византийцы-христиане до 1071 года контролировали Анатолию, а турки-мусульмане веками держали под контролем значительный кусок Европы. Тем не менее понятие о «христианском мире» было важным до конца XVII века, особенно в качестве противопоставления ближайшей из великих евразийских империй (Оттоманской), а для Габсбургов оно оставалось значительным гораздо дольше. Последним европейским договором, в котором упоминалась respublica Christiana, был Утрехтский договор 1714 года.

С начала XVIII века Европа все больше считала себя особым регионом, который сочетает уникальные свойства, превосходящие характеристики остального мира. Помимо своих давних антиисламских взглядов и убеждения в расовом превосходстве над неграми, которых она порабощала в Африке, Северной и Южной Америке, европейская элита принялась развивать новые концепции. В частности, она стала верить в «прогресс» — присущую людям способность к совершенствованию, возможность подчинять себе природу и улучшать общество. Естественно, распространителем прогресса являлась Европа.

Европейская элита также создала понятие «цивилизации» и градации других обществ в сравнении с европейским идеалом. В верхнюю часть этого списка обычно ставился Китай — хотя европейцы почти ничего не знали о его истории, обществе, политике и экономике. Некоторый интерес проявили британцы к индийскому обществу и культуре, но он скоро прошел, как и огромный интерес к египтологии после похода французов в Египет в конце девяностых годов XVIII века. Особое место постепенно заняло исламское общество: оно считалось разлагающимся, экзотическим и испорченным, иными словами, «восточным» — прямой противоположностью всему тому, что символизировала и поддерживала Европа. В самой нижней части списка находились африканцы, коренные американцы и другие племенные народы — представления о «благородных дикарях» не помешали европейцам обращаться с ними чуть ли не как со скотом.

Канва мировой истории постепенно переписывалась по мере того, как идея о европейской (позднее «западной») цивилизации становилась ее главным положением. Утверждалось, что Европа объединила греческое мышление, римское право и правление, христианство и «германскую» народную культуру свободы и демократии (последняя же сделала «англосаксов», или арийцев, превосходящими все остальные человеческие расы). На практике ни один из первых трех факторов не являлся специфически «европейским», а последний представлял собой уникальное европейское понятие о том, как разделить людей мира на очень разные категории с присущими (и наследуемыми) характеристиками. Именно эти идеи в XIX веке становились все более важными в качестве определяющей концепции европейского превосходства. История Греции и Рима была названа специфически европейским наследием — она стала «классикой» и наиболее важным элементом в образовании, получаемом европейской элитой в XIX веке, да и позднее. Такого рода идеи играли важную роль в привлечении поддержки грекам, которые взбунтовались против турок в двадцатых годах XIX века, а также способствовали созданию такого понятия, как «Турция в Европе», словно для турок было незаконно являться частью европейского мира (хотя они были таковой в течение пяти предшествующих веков).

У европейцев развилась невероятная самоуверенность относительно себя и своих институтов, и они решили, что являются вершиной человеческой истории. Растущее богатство и власть еще больше подкрепили эти взгляды и стали считаться наградой за их «динамизм», «прогресс» и экономическую организацию, основанную на рыночных отношениях и капитализме. Их институты были для них также более передовыми. Европа превосходила всех остальных, потому что была разделена на «национальные государства», а не на большие деспотические империи. Европейские государства были примерно равными и сплачивались благодаря общим интересам (понятию «Европы») и «соотношению сил». Подобная модель должна была применяться в любом месте в мире.

В противоположность деспотизму Европа являлась также домом «свободы». Эта «свобода» всегда определялась в качестве эквивалента для европейского государства, которое считалось рациональным, бюрократическим, ограниченным и защищающим частную собственность. Интересы рабочих и крестьян обычно вообще не учитывались. Многие различные аспекты европейского мышления были собраны в книге Монтескье «О духе законов». Он утверждал, что ислам способствует фатализму и деспотизму, а климат в Азии только усиливает эти слабости. Европа же — это закон, мораль, аристократия, монархия, и все это приносит свободу. Турки лелеют рабство отчасти из-за того, что им недостает (или скорее Монтескье верил, что им недостает) аристократии и частной собственности.

Другие философы того времени были убеждены, что христианство очевидно является самой высшей из всех религий, следовательно, его нужно распространять по миру для уничтожения «суеверий» и ислама. В Британии подобная убежденность прослеживается благодаря появлению Общества распространения христианского знания (1698 год), Общества распространения Евангелия (1701 год), Баптистского миссионерского общества (1792 год), Церковного миссионерского общества (1799 год) и Британского и иностранного библейского общества (1804 год). Именно эти и похожие институты в других странах посвятили себя миссионерской деятельности в качестве части работы европейцев по «цивилизованию» остального мира.

21.1.2. Ислам

В 1800 году ислам оставался доминирующей религией в Евразии и политически по-прежнему контролировал Юго-Восточную Европу, южный берег Средиземного моря, Юго-Западную Азию, Иран, центральную Азию, значительную часть Индии, восточное африканское побережье и немалую часть Юго-Восточной Азии. До XVIII века исламский мир имел слабое представление о Европе как о культурной сущности и рассматривал ее в качестве региона, не вызывающего особого интереса (это была просто одна из земель, которой мусульмане не правили), от которого давно установившаяся и превосходящая цивилизация ислама могла научиться мало чему или вовсе ничему. Христианские земли всегда считались разделенными надвое: первая часть — это Rum или Рим, православный мир, вторая же — франки, Firangistan, место несправедливости, которому недостает цивилизации. В XIX веке влияние Европы должно было заставить исламский мир засомневаться во многих его унаследованных ценностях и предположениях. Однако он также стал периодом религиозной активности в мусульманском мире. Росло понимание того, что мусульманам необходимо предпринимать решительные шаги и произвести серьезные внутренние реформы, как религиозные, так и политические, которые не будут зависеть от европейских моделей. Для этих движений, которые распространялись (как и похожие идеи в прошлом) по торговым путям и маршрутам паломников, были характерны выступления против сомнительных традиций, и все они являлись до известной степени антисуфистскими. К началу XIX века пуританское движение ваххабитов в союзе с семьей Сауд взяло под контроль Аравию. В 1803 году трое паломников по возвращении из Мекки основали в Индонезии движение Падри, на которое идеи ваххабитов оказали сильное влияние. В 1821 году Хаджи Шариатулла, вернувшись из Мекки, основал в Бенгалии реформистское движение фарази (фаризиев). В 1852 году Хаджи Умар Тамиль, возвратившись после семилетнего пребывания в Аравии, основал в Тимбукту и верхнем Сенегале новое исламское государство, которое лишь в 1893 году было окончательно разгромлено французами. В 1856 году Мохаммед Али покинул Мекку и основал орден Санусия в Джагбубе в Ливии. Его реформистское послание мирно распространялось через ложи суфиев по западному и центральному региону Сахары. В 1881 году Мохаммед Ахмад объявил себя махди (то есть пророком) и начал священную войну против египетского влияния в Судане. Государство Махди существовало, пока в 1898 году его не уничтожили британцы после битвы при Омдурмане. Тремя годами раннее Мохаммед Абдулла Хасан вернулся из Мекки, чтобы проповедовать реформистское послание в Сомали. Более двадцати лет он вел священную войну (поначалу очень успешно) против нестрогих мусульман, эфиопов и британцев — последние прозвали его «безумным муллой».

21.1.3. Индия

В течение XVIII века различные сообщества в Индии вошли в гораздо более тесный контакт с европейцами, особенно с британцами. Для правоверных индусов европейцы (это слово, а также термины «британский» и «английский» были взаимозаменяемы) являлись мленчха («нечистыми иностранцами»), гурундас (убийцами коров) или лал бандар («красными обезьянами»).

Корова считается в Индии священным животным. (Прим. перев.)

Но в течение XIX века в основном среди местной интеллигенции (а не просто людей, сотрудничающих с режимом британского правления) наметилось постепенное смирение с европейским превосходством в технологической и военной областях. Единственным значительным исключением являлась религия — наблюдалось почти полное непонимание христианства, особенно его нетерпимости, сектантства и узкого видения мира.

Почти все индийцы находили христианство в высшей степени иррациональным и не могли счесть приемлемой очевидную неспособность британцев и представителей других европейских держав жить в соответствии со своими провозглашенными верованиями. Их также возмущала критика европейцами «кастовой» системы — потому что они не видели никаких реальных отличий между ней и сильно развитыми классовой и статусной системами европейцев. Точно так же не понимали европейцев китайцы и японцы, но они уделяли этим иностранцам гораздо меньше внимания, чем индийцы, поскольку ими они не правили.

<-- Власть и общество
Технологии -->