ЧАСТЬ V Мировое равновесие (1500—1750 годы)
Глава 19. Кризис XVII века и его последствия
19.8. Япония при династии Токугава
Сёгунат Токугава, установившийся в 1603 году, обладал
достаточным запасом сил, чтобы справиться с кризисом XVII столетия, который
задел и Японию. Впрочем, его воздействие было незначительным и в основном
проявилось в виде сельскохозяйственных проблем 1630-х годов с последующим
поднятием цен на рис и, как следствие, мятежом Симабара в 1637—1638 годах.
Угрозы внешнего нападения не было, и справиться с возникшими трудностями
представлялось возможным. Придя к власти, Токугава Иэясу применил выжидательную
политику, обеспечивая себе консолидацию власти. Он держал центральную часть Японии
и столицу Киото под контролем своих ближайших родственников. Императоры жили в
Киото, но Иэясу остался верен своей прежней базе в Эдо (современный Токио) —
маленьком рыбацком поселении, которое отдал ему Хидэёси в 1590 году.
Большинство влиятельных даймё выжили, даже его главные враги, Мори и Шимацу, но
своих последователей он наградил большими земельными угодьями. Наследник
Хидэёси (основная угроза для Токугавы) был разбит в 1615 году, а его замок в Осаке
захвачен. Иэясу же официально отрекся от поста сёгуна в 1605 году и передал
власть сыну, тем самым избегнув споров о наследовании, хотя на практике он
правил до своей смерти в 1616 году.
Благодаря осмотрительности Иэясу основные институты сёгуната
Токугава были созданы его сыном Хидетада (который умер в 1623 году) и его
преемником Иэмицу, который правил до 1651 года. Администрация Токугава (бакуфу)
управляла семейными владениями напрямую. Они включали около трети населения
Японии и большинство основных городов, в том числе Эдо, Киото, Осаку и
Нагасаки. Какую власть это давало дому Токугава, можно видеть из того факта,
что они контролировали площади, на которых выращивали рис, в семь раз большие,
чем у крупнейшего даймё, Маэда из Кадзанавы. Именно на этом основании они могли
навязать свое господство другим даймё, которые подразделялись на три категории.
Члены рода Токугава, которые не могли занимать пост сёгуна, назывались симпан
(«родичи»). Эти побочные линии рода Токугава, особенно так называемые «Три
дома» (саше), были потомками седьмого, восьмого и девятого сыновей Иэясу,
которым доверялось управление ключевыми областями Японии; в трех случаях из их
рядов избирался и сёгун. Те из даймё, которые признали Иэясу еще до того, как
он начал борьбу за власть в 1600 году, назывались фудай и занимали особое
положение. К третьей категории относились тодзама (или «внешние даймё»), к
которым причислили большинство знатных родов (за исключением Маэда). Это были
люди, которые тем или иным образом когда-то оказывали сопротивление Иэясу и
потому находились под подозрением. В их число входили Мори с западного Хонсю и
Шимацу из Сацума на южном Кюсю которые впоследствии сыграли важнейшую роль в
окончательном свержении дома Токугава в середине XIX столетия. При правлении
Токугава число тодзама и их могущество неуклонно сокращались: одного за другим
их наказывали за различные преступления или нарушения закона (действительные
или выдуманные), а их земли и права переходили к более надежным фудай.
У даймё сохранились их служащие (самураи), но и те, и другие
быстро утратили свои военные функции, в частности, последние сделались чиновниками
в административных органах даймё. Это происходило потому, что сами даймё,
первоначально являвшиеся военными предводителями, превратились в местных
администраторов, чья деятельность подчинялась законодательству сёгунов. Они не
платили налогов сёгуну (у него было достаточно доходов со своих собственных
земель). Однако они все-таки подносили ежегодно «подарки», по сути, дань,
согласно тщательно разработанной системе, от них также требовалось оплачивать расходы
на содержание местных правительственных органов в своих областях и участвовать
в финансировании некоторых военных операций. В целом у даймё было больше
экономических и военных сил, чем у сёгуна, но они были разобщены распрями и
находились под очень жестким контролем. Все они были связаны с домом Токугава
сложной сетью брачных союзов, и им не дозволялось общаться друг с другом
напрямую — только через правительство в Эдо. Они не могли увеличить размеры
своих военных отрядов или построить замок без разрешения сёгуна, и у Токугава было
достаточно сил, чтобы принудить их к выполнению этих правил. Основным рычагом
подчинения даймё была четко установленная система санкин-котай. Начиная с 1634
года каждый даймё был обязан направлять в Эдо заложников, которые должны были
постоянно жить там. Кроме того, они должны были приезжать туда сами на полгода,
чтобы служить сёгуну, и для этого содержать вторую, весьма дорогостоящую резиденцию
в столице. Чем дольше сохранялся внутренний мир в Японии, тем меньше
становилось значение прежних военных занятий даймё.
Центральное место в укреплении государства Токугава занимало
управление внешними делами; был положен конец прежней системе, при которой
всякий местный даймё мог принимать собственные решения. Контакт с чужеземцами
теперь был невозможен без одобрения правительства в Эдо. Токугава считали себя
равными китайскому правительству (отчасти потому, что в Японию никогда не
вторгались «варвары») и отказывались смириться с тем, какое место им отводится
в китайской системе дипломатии и политической иерархии региона. Японцы были
достаточно сильны, чтобы самим диктовать условия своего участия в иностранных делах,
поэтому они избежали неблагоприятного воздействия беспорядка, последовавшего за
крахом династии Мин, а затем извлекли выгоду из длительного периода
стабильности на протяжении XVIII столетия.
Этика дома Токугава имела антихристианскую направленность: к
1630-м годам христианство как религия было уничтожено в Японии, а голландских
коммерсантов содержали на острове Дэджима близ Нагасаки в унизительных
условиях. Однако уровень зарубежной торговли был высок; даймё Цусимы, Сацуми и
Мацумэ с позволения правительства вели торговлю, пользуясь японскими судами, и
основательно обогатились. Основным торговым партнером был Китай, основные
торговые пути вели через Корею и острова Рюкю (в частности, через Окинаву).
Китайцы закупали крупными партиями серебро и, позднее в XVII столетии, медь —
из Японии вывозилось свыше 5000 тонн в год. Объем торговли с Кореей также был
довольно значителен: туда уходило около 10 процентов серебра, которое
чеканилось за год в Японии. Соответственно, Япония не была отрезана от внешнего
мира — она просто была достаточно сильна, чтобы самостоятельно решать, в какие
вступать контакты, чтобы избежать вовлечения в войну.
