ЧАСТЬ V Мировое равновесие (1500—1750 годы)
Глава 16. Колумбов мир
16.2. Колумбов мир: болезни
Как мы видели, экстенсивные контакты (первоначально —
преимущественно торговые связи) в пределах Евразии способствовали
распространению болезней на всем континенте. Поначалу заболевания отличались
ужасающей вирулентностью, как, например, во время тяжелых эпидемий между 200 и
700 годами н.э. или «Черного мора». Однако постепенно люди приобрели некоторую
степень иммунитета, и болезни стали эндемичными и несколько менее опасными.
Народы обеих Америк находились в совершенно другом положении. Все данные
свидетельствуют о том, что к 1500 году они были намного здоровее в целом, чем
европейцы. В связи с отсутствием одомашненных животных (основного источника
человеческих болезней) они избежали заболеваний, сопровождающих переход к
земледелию. Несомненно одно — они никогда не страдали от болезней, свойственных
Евразии, и не имели к ним иммунитета. Потому само по себе появление европейцев
было событием катастрофическим. Решающим оказался не технический перевес, а
мощное, хотя и не намеренно примененное, оружие заболеваний. Европейцы не
пришли в пустующие земли, чтобы колонизовать Америку, но на протяжении столетия
они превратили континент в пустыню.
Первой болезнью, поразившей Америку, стала оспа, вспыхнувшая
на Антильских островах в 1519 году. То, что она не проявилась ранее, сразу
после путешествий Колумба, это чистая случайность — путешествие ведь было
длительным, и на кораблях не оказалось носителей болезни. Теперь эпидемия
распространилась сперва на Юкатан, а затем сыграла решающую роль при захвате
ацтекской столицы Теночтитлан Эрнандо Кортесом с его горсткой солдат. Они
ворвались в столицу, но были отброшены и вынуждены отойти в Тлакскалу, чтобы
перегруппироваться. В это время в Теночтитлане уже два месяца бушевала
эпидемия. Погибло огромное количество жителей, в том числе и многие ацтекские
вожди, включая Читлахуака, который принял власть после смерти Моктецумы и
пытался организовать сопротивление захватчикам.
Моктецума II (1466—1520) — правитель ацтеков, обычно в
русской традиции именуется Монтесумой. Был захвачен испанцами в плен и
обратился к соплеменникам с предложением сдаться пришельцам. (Прим. ред)
Однако ацтекское сообщество было полностью деморализовано и
сопротивляться возобновившимся атакам испанцев уже не могло.
В Перу оспа тоже появилась раньше Писарро и его шайки
авантюристов и принялась опустошать земли инков, уже основательно пострадавшие
от гражданской войны между правителями страны. Хотя противник ацтеков и инков и
обладал техническим превосходством, на стороне местных жителей была
многочисленность, и они вполне могли устоять хотя бы перед первым напором
горстки европейцев, если бы не болезнь. Эпидемия привела к серьезным нарушениям
в функционировании общества: мертвых было так много, что уцелевшие не успевали их
хоронить, и тела истлевали прямо на улицах. Почти каждая семья понесла потери,
а выздоровевшие были либо обезображены оспой, либо ослепли. Более того,
пришельцы, по всей видимости невосприимчивые к жуткой болезни, начинали
казаться существами высшего порядка, полубогами. Потому и неудивительно, что
местные жители не могли оказать эффективного сопротивления. Однако туземное
население американских континентов поражала не только оспа. Ее воздействие было
усилено корью в 1530—1531 годах, затем тифом в 1546 году (он и в Европе еще был
относительной новинкой, впервые проявившись в 1490-е годы). Другие болезни
прибыли в Америку из Африки, вероятно, с рабами, которых привезли европейцы.
Малярия стала эндемичной в районе Амазонки к 1650-м годам, а желтая лихорадка
появилась на Юкатане и Кубе в 1648 году, куда ее переносчик, особый вид комара
Aedes aegypti, прибыл в корабельных бочках с водой.
Определение общего воздействия болезней, завезенных
европейцами в Америку, зависит от того, как оценивать численность ее населения на
1500 год, а эти оценки весьма спорны. (Цифры, считающиеся бесспорными, имеются
лишь для периода примерно спустя сто лет после завоевания.) В начале двадцатого
столетия оценки обычно были довольно низкими, поскольку ни европейские, ни
американские ученые не верили, что коренные американцы могли создать сложные
общественные структуры, а кроме того, им хотелось приуменьшить масштаб разрушений.
Однако и слишком высокие оценки, данные несколько десятилетий назад, в
настоящее время признаны неверными. Тем не менее, согласно общему мнению
специалистов, гибельный эффект был ужасен. Население центральной Мексики
(собственно, территория ацтекской империи) насчитывало к 1500 году около 20
миллионов. Это примерно четверть всего населения Европы, вдвое больше чем в
Италии и в четыре раза больше населения Британии. Спустя сто лет в том же регионе
население составляло чуть больше миллиона. В области Анд (империя инков)
население уменьшилось с 11 миллионов в 1500 году до менее миллиона к 1600 году.
Туземное население Карибского бассейна, которое составляло, вероятно, около 6
миллионов в 1500 году, вымерло почти полностью. Практически все эти потери были
причинены болезнями, хотя порабощение и тяжелый труд на рудниках и плантациях позднее,
в XVI столетии, также сыграли свою роль. Общее население обеих Америк к 1500
году, вероятно, составляло около 70 миллионов из примерно 425 миллионного
населения мира, но к 1600 году соотношение было около 8 миллионов к 545 (в
середине XVI столетия население Америк, видимо, достигло минимума — около 4
миллионов). Хотя кажется невероятным подобное сокращение населения почти на 90
процентов, оно согласуется с имеющимися данными о влиянии инфекционных
заболеваний на группы людей, не имеющих возможности им сопротивляться. Сколько
же умерло в действительности? Оценки затруднительны, хотя наиболее вероятно,
что общая численность туземных жителей была не намного менее 100 миллионов. Смертность
в таких масштабах — беспрецедентная во всей истории человечества; а немногие
выжившие испытали огромное культурное потрясение, поскольку их образ жизни
погиб вместе с соплеменниками, а все, что уцелело, было разрушено европейскими
захватчиками.
Впрочем, обмен болезнями между континентами был отнюдь не
односторонним. Первая вспышка сифилиса в Европе может быть точно датирована,
что редко случается, началом 1490 годов. Первые случаи были отмечены, видимо, в
Барселоне в 1493 году, а затем армии, перемещавшиеся по континенту,
распространили болезнь, как и многие другие ранее. В 1494 году Карл VIII
Французский вторгся в Италию, претендуя на трон Неаполитанского королевства, и
его солдаты принесли инфекцию с собой. Вторжение провалилось, Карл вернулся во
Францию, а распущенная по окончании военных действий армия разнесла напасть еще
шире. Она достигла Англии и Нидерландов в 1496 году, Венгрии и России в 1499
году. К этому времени болезнь уже отправилась в путешествие по торговым путям
Евразии в направлении, обратном ходу бубонной чумы («Черной Смерти») в
1330—1340-е годы. Скорость распространения нового недуга показывает, насколько
более интегрированной стала Евразия. К 1498 году сифилис пожаловал в Египет и
Индию, а к 1505 году явился в Кантон и проник в Японию. В каждой стране его
воспринимали как «иноземную заразу», и по названиям можно проследить пути
распространения. Для англичан и итальянцев это была «французская хвороба». Французы
называли ее «неаполитанской», поляки — «немецкой». Индийцы считали ее «болезнью
франков», для китайцев она стала «язвой из Кантона», по имени порта, через
который она прибыла в страну. Японцы использовали два названия: «болезнь Тян» и
«португальский недуг».
В связи с этим важно установить, действительно ли болезнь
была занесена моряками, сопровождавшими Колумба. Современники были абсолютно
убеждены, что именно с ними болезнь прибыла в Европу. Это мнение подкрепляется
тем фактом, что по всей Евразии не найдено ни одного бесспорного описания
сифилиса до начала 1490-х годов. Имеются также признаки сифилитических
поражений на костных останках жителей доколумбовой Америки. Кроме того, о
новизне сифилиса в 1490-е годах свидетельствует, без сомнения, его чрезвычайная
вирулентность — население Америки от него так не страдало, поскольку местные
жители, подобно европейцам в отношении оспы и кори, успели со временем
приобрести достаточно крепкий иммунитет. Выдвигается альтернативное
предположение, что сифилис представляет собою модификацию родственного ему
тропического заболевания фрамбезии (известного как беджель в Юго-Восточной
Азии), также относящегося к виду трепонематозных инфекций. Но в таком случае
приходится предположить, что характер фрамбезии внезапно резко изменился около
1490 года, приобретя не только возможность передаваться половым путем, но и
сильнейшую вирулентность. Тогда эту модификацию следует считать лишь случайно
совпавшей по времени с плаваниями Колумба. Однако представляется намного более
вероятным, что сифилис стал той ценой, которую вся Евразия вынуждена была
заплатить за открытие европейцами Америки. (Возможно даже, что фрамбезия и все прочие
трепонематозные заболевания также прибыли из Америки и распространились в
тропиках — жители Шри Ланки, например, твердо уверены, что подхватили фрамбезию
от европейцев.)
Фрамбезия — хроническая инфекция, поражающая, в основном,
кожу, кости и суставы. Распространена главным образом в бедных общинах жарких,
влажных тропических районов Африки, Азии и Латинской Америки. Возбудителем
фрамбезии является бактерия Treponema pertenue, подвид Treponema pallidum,
вызывающей венерический сифилис. Однако при этом фрамбезия не является
венерической инфекцией. (Прим. перев.)
Первоначальный период распространения сифилиса в начале XVI
столетия произвел ужасающий эффект среди населения, не имевшего средств защиты
от новой вирулентной инфекции. К 1540-м годам тяжесть симптомов несколько
уменьшилась, возбудитель сделался эндемичным; к XVII столетию он все еще
оставался опасным, но не производил разрушительных поражений. Однако вплоть до
двадцатого столетия надежных средств против болезни не существовало. Имелись
два популярных способа лечения. Первый, с применением ртути, заметно замедлял
развитие болезни, однако применение ртути в любых количествах отравляло
организм. Второе средство изготовляли из гуаякового дерева, произрастающего в
Вест-Индии. Оно не было ядовито, как ртуть, но уже к 1530-м годам было признано
неэффективным. Тем не менее, при отсутствии лучших средств, гуаяка оставалась в
списке британской фармакопеи одобренных лекарств вплоть до 1932 года.
